Дживс и феодальная верность; Тетки - не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
Шрифт:
Тут я его оборвал:
– Ничего подобного, никакого сходства с собакой, взирающей на косточку, я не вижу. По-моему, лицо на портрете имеет задумчивое и одухотворенное выражение.
– Понимаю, сэр.
Я перевел разговор на другую тему:
– Мисс Пендлбери сказала, что, может быть, навестит нас сегодня, чтобы осмотреть портрет. Она приходила?
– Да, сэр.
– И ушла?
– Да, сэр.
– То есть совсем ушла?
– Совершенно верно, сэр.
– Может быть, она сказала, что вернется?
– Нет, сэр. У меня сложилось впечатление, что у мисс Пендлбери
– Говорите, огорчена? Чем же?
– Несчастным случаем, сэр.
Я не то чтобы нахмурился – вернее, нахмурился, но мысленно:
– Неужели с ней произошел несчастный случай?
– Да, сэр.
– Какой именно?
– Мисс Пендлбери попала в аварию, сэр.
– И получила увечья?
– Нет, сэр. Увечья получил джентльмен.
– Какой джентльмен?
– Мисс Пендлбери имела несчастье сбить джентльмена почти напротив нашего дома. У него перелом ноги, правда не слишком тяжелый.
– Ничего себе! А с мисс Пендлбери все в порядке?
– Мне кажется, сэр, ее физическое состояние вполне удовлетворительно. Она испытывает нравственные страдания.
– Ну, разумеется, ведь она тонкая, чувствительная натура. Это вполне естественно. Как невыносимо жесток для юной девушки этот мир, где все так и норовят броситься под колеса ее автомобиля. Должно быть, бедняжка испытала страшное потрясение. А что с оболтусом?
– Вы имеете в виду джентльмена, сэр?
– Да.
– Он находится здесь, сэр, в спальне для гостей.
– Что?!
– Да, сэр.
– Он здесь, в спальне?
– Да, сэр. Мисс Пендлбери пожелала, чтобы его принесли сюда. Она распорядилась, чтобы я телеграфировал в Париж сестре этого джентльмена, сэр, и уведомил ее о несчастном случае. Кроме того, я вызвал доктора, который сказал, что, по его мнению, пациент некоторое время должен сохранять status quo.
– В том смысле, что тело бог знает сколько времени нельзя вынести из дома?
– Да, сэр.
– Дживс, по-моему, это слишком!
– Да, сэр.
Да, черт подери, слишком! Я хочу сказать, будь барышня трижды божественной, будь ваше сердце без остатка пленено ею и все такое прочее, никто не дает ей права превращать вашу квартиру в морг. Должен сказать, в эту минуту моя страсть чуть-чуть пошла на убыль.
– Ладно, полагаю, мне следует представиться этому идиоту. В конце концов, я же хозяин дома. Как его зовут?
– Мистер Пим, сэр.
– Пим?!
– Да, сэр. Юная леди, адресуясь к нему, называет его Люций. Он как раз шел сюда, чтобы посмотреть портрет, который написала мисс Пендлбери, поэтому и оказался на проезжей части вблизи вашего дома в тот момент, когда мисс Пендлбери выехала из-за угла.
Я направился в гостевую спальню. Надо сказать, мне было здорово не по себе. Не знаю, были ли вы когда-нибудь влюблены и попадался ли вам в качестве соперника кудрявый субъект, но, уверяю вас, в подобных обстоятельствах крайне нежелательно, чтобы этот самый соперник обосновался у вас в гостевой спальне, да еще со сломанной ногой. Кроме всего прочего, преимущества, которые он при этом,
Войдя в спальню, я увидел, что Люций Пим лежит на кровати, одетый в мою пижаму, курит мои сигареты и читает детективный роман. Он помахал в мою сторону сигаретой с этаким покровительственным, черт его подери, видом.
– A-а, Вустер, – сказал он.
– Давайте обойдемся без этих ваших «A-а, Вустер», – бесцеремонно оборвал его я. – Когда вы отсюда уберетесь?
– Думаю, примерно через неделю.
– Через неделю?!
– Или полторы. Пока доктор настаивает на полном покое и отдыхе. Так что извините, старина, но прошу вас не повышать голос. «Лишь тихий шепот войску был угоден». А теперь, Вустер, что касается аварии. Нам с вами надо прийти к взаимопониманию.
– Вы уверены, что не можете убраться отсюда?
– Уверен. Так сказал доктор.
– По-моему, необходимо посоветоваться с другим доктором.
– Нет смысла, мой друг. Доктор категорически запретил куда-либо меня перевозить, а он производит впечатление человека, знающего свое дело. Я понимаю, вас тревожит, что мне здесь недостаточно удобно. Уверяю, все будет хорошо. Кровать мне нравится. Итак, вернемся к теме аварии. Завтра приедет моя сестра. Она будет просто убита. Я ее любимый брат.
– Вы?
– Да.
– А сколько вас всего?
– Шестеро.
– И вы самый любимый?
– Да.
Наверное, остальные пятеро полные придурки, подумал я, но ничего не сказал. Мы, Вустеры, умеем держать язык за зубами, когда это необходимо.
– Она замужем за неким Слингсби. Должно быть, слышали «Непревзойденные супы Слингсби». Он купается в деньгах. Наверное, считаете, что я могу время от времени взять у него в долг какую-нибудь мелочишку? – с горечью вопросил Люций Пим. – Как бы не так! Впрочем, это к делу не относится. Штука в том, что сестра меня любит без памяти, поэтому может начать судебное преследование, и вообще от бедняжки Глэдис останется мокрое место, если сестра узнает, что это она меня сбила. Поэтому, Вустер, моя сестра не должна ни о чем догадываться. Прошу вас как порядочного человека хранить молчание.
– Естественно.
– Приятно, Вустер, что вы с ходу все уловили. Вы совсем не так тупы, как о вас говорят.
– Кто говорит, что я туп?
Пим поднял брови:
– А разве не говорят? Ну ладно. Как-никак этот вопрос мы решили. Если не придумаю что-нибудь получше, скажу сестре, что автомобиль, который меня сбил, не остановился, а номера я не заметил. А теперь, пожалуй, будет лучше, если вы меня покинете. Доктор особо настаивал на покое и отдыхе. К тому же хочу дочитать роман. Негодяй запустил кобру в дымоход, ведущий в комнату героини, и я за нее волнуюсь. Когда читаешь Эдгара Уоллеса, прямо поджилки трясутся. Я позвоню, если мне что-нибудь понадобится.