Дживс и свадебные колокола
Шрифт:
Глава 7
Первый участник прибыл вскоре после того, как церковные часы пробили полдень. Это был Эсмонд Хаддок. С нашей прошлой встречи он не стал меньше напоминать греческого бога. За один только его благородный облик нашей команде полагалось бы двадцать очков, еще прежде чем он близко подойдет к мячу.
Когда Эсмонд подъехал, Бикнелл стоял на страже у входа. Преданный дворецкий двинулся было вперед, но я проскочил вперед и, открывая дверцу машины, успел шепотом предупредить Эсмонда о перемене своего положения в обществе.
– А, ну что ж, когда мы
Бикнелл проводил Эсмонда в длинный зал. Свободный от теток и пожилых дам, стоял Эсмонд у камина во фланелевой куртке безумной расцветки, прихлебывая джин с ароматными травами, и рассказывал сэру Генри и лорду Этрингему о разных интересных происшествиях на охоте в Гемпшире. Сэр Генри, весь сияя, глаз не сводил с Аполлона Андоверского.
Не успел я порадоваться удачному началу, когда меня отвлекли такие звуки, словно в прихожую ворвалась свора охотничьих псов.
Возможно ли, чтобы подобный шум производила одна маленькая собачка? Возможно, если эта собачка – скотч-терьер по прозвищу Бартоломью. А тогда и Стефани Пинкер, урожденная Бинг, должна быть где-то неподалеку. Пока я добежал до входной двери, песик успел подняться до середины парадной лестницы. Стиффи отставала от него на три ступеньки, причем разрыв быстро увеличивался.
– Иди сюда, непослушный мальчик! – вопила Стиффи.
Пинкер, в полотняной куртке поверх одеяния священника, стоял внизу и нерешительно махал руками.
– Привет, Растяпа! – сказал я вполголоса. – Помни, ты меня не знаешь! Здесь я камердинер Дживса. А Дживс – лорд Этрингем. Это долгая история. И кажется, я ясно сказал: без собаки!
– Стиффи ни за что не хотела пропустить крикет. Она говорит, Бартоломью все любят. Я пробовал ее урезонить, но ты же знаешь, какая она.
Тут Стиффи спустилась к нам, прижимая к груди отчаянно тявкающего Бартоломью.
– Привет, Берти! – Она чмокнула меня в щеку.
– Не называй меня так!
– Да я же всегда тебя так называю. Это твое имя, балда!
– Растяпа тебе не объяснил?
– Что объяснил?
Я рассказал.
– С ума сойти, какая прелесть! – умилилась она. – Уилберфорс, будьте так добры, принесите мне чего-нибудь прохладительного, и побыстрее!
Преподобный Пинкер скорчил гримасу, и я тоже, но пришлось выполнять. Не знаю, что Бикнелл подмешал в джин – к моему приходу громкость разговора повысилась с mezzo forte до forte [35] , если пользоваться музыкальной терминологией. В этот самый миг леди Хаквуд и леди Джудит Паксли решили присоединиться к обществу.
35
Средней громкости, громко (ит.).
На Эсмонда их появление подействовало как те внезапные декабрьские похолодания в Нью-Йорке, когда ты только что шел себе по улице, насвистывая «Милый Денни», и вдруг понимаешь, что, если сию минуту не вскочишь в такси, отморозишь руки-ноги. Лицо несчастного перекосило от ужаса – ведь именно спасаясь от такого рода стихийных бедствий он проехал сегодня через пол-Англии.
Разговор не клеился, пока не пришли Джорджиана и Амелия. Девушки героически решили забыть о своих страданиях и откопали в шкафу летние платьица с самым что ни на есть свежим и цветочным рисунком; обе возникли в комнате, шурша подолами, рассыпая улыбки направо и налево. Школа для благородных девиц могла бы ими гордиться.
Высшая знать отправилась в столовую, где были заранее сервированы различные закуски, а трудовой народ в моем лице поплелся на кухню и с восторгом увидел там целую четверть пирога, испеченного миссис Педжетт, телячий язык и бутылку пива.
Подкрепившись, я отправился на крикетное ристалище – не скажу, что в безоблачном настроении, однако тучки сместились куда-то к горизонту, и солнце озарило просторы Дорсета. Даже Т. Харди вынужден был бы признать, что все могло быть намного хуже.
В деревне для спортсменов отвели павильон с соломенной крышей, балкончиком на втором этаже и низеньким заборчиком из штакетника вокруг. В раздевалке хозяев поля к двери был пришпилен список игроков в порядке выхода на площадку:
Мелбери-холл – «Дорсетские джентльмены»,
суббота, 19 июня
1. Преп. Г. Пинкер
2. М-р С. Венаблз
3. М-р Э. Хаддок
4. М-р П. Бичинг
5. М-р Г. Ниблетт
6. Хоуд
7. Сэр Г. Хаквуд
8. Уилберфорс
9. Лиддл
10. Лорд Этрингем
11. М-р Р. Венаблз
Начало матча 2.15
Чай 4.15
Окончание 6.30
Кажется, я уже упоминал, что в крикете не мастак, но при виде этого списка что-то шевельнулось в душе; я встрепенулся, точно старый боевой конь при звуке трубы.
Другие игроки собирались постепенно, судя по оживленным разговорам основательно подбодрив себя едой и напитками. Фермер Ниблетт оказался классическим сельским молодцем, с загорелыми до черноты лицом, руками и шеей.
Сэр Генри просунул голову в дверь.
– Ну что, все здесь? Я выиграл жеребьевку, так что в первом иннинге мы отбиваем. Пинкер, Венаблз, готовьтесь! Я бы сказал, для победы нам нужно набрать двести очков, а лучше – двести двадцать.
На поле вразвалочку вышли «Дорсетские джентльмены». Зрелище было жутковатое. Парочка дюжих парней разминались, выполняя наклоны и размахивая руками, другие перебрасывались крикетными мячами, причем непринужденно ловили их одной рукой, как бы стремительно ни летел мяч. Наконец они заняли свои места на площадке, весело перекрикиваясь и ободряюще хлопая друг друга по плечам.
Позади павильона послышался глухой удар, скрежет металла по металлу и грохот бьющейся посуды – это приехала Джорджиана с чайными принадлежностями.
На поле вышли отбивающие – Г. Пинкер и С. Венаблз. Их встретили аплодисментами. Зрителей набралось не меньше сотни, включая всех обитателей Мелбери-холла, а также болельщиков команды «Дорсетские джентльмены» и просто любителей спорта из Мелбери и Кингстона.
Рядом со мной материализовался Дживс.
– Ну как, удалось сделать ставки? – спросил я.