Дживс, вы – гений! Ваша взяла, Дживс! Фамильная честь Вустеров
Шрифт:
Я встал.
– Что ж, Дживс, может, и обойдется. Во всяком случае, попытаться стоит. Я сейчас пойду, буду медитировать, надо подготовиться к предстоящему испытанию.
– Одну минуту, сэр, я принесу вам чай.
– Нет, Дживс, не до чаев сейчас. Надо сосредоточиться, вызубрить свою роль назубок до его прихода. Чую, долго ждать не придется.
– Не удивлюсь, сэр, если его светлость уже дожидается вас в коттедже.
Дживс как в воду глядел. Едва я переступил порог, как из кресла будто шаровая молния вылетела, и нос к носу
– Ага! – процедил он сквозь зубы, да и вообще вид его не сулил добра. – Явился наконец!
Я подарил ему сочувственную улыбку.
– Конечно, явился. И мне все известно, Дживс рассказал. Досаднейшая глупость! Когда я поздравлял Полину Стоукер с вашей помолвкой, мог ли я подумать, что мой братский поцелуй вызовет такой скандал.
Он продолжал уничтожать меня взглядом.
– Братский, говоришь?
– Исключительно братский.
– Папаше Стоукеру так не показалось.
– Всем известно, какой у старого хрыча грязный ум.
– Значит, братский? Хм!
Я выразил, как и подобает мужчине, сожаление:
– Наверное, не стоило мне ее целовать…
– Скажи спасибо, что меня там не было.
– …но ты же сам понимаешь, твой близкий друг, однокашник по начальной школе, по Итону, Оксфорду обручается с девушкой, которая тебе все равно что родная сестра, как тут не расчувствоваться.
Было видно, что в душе доброго малого происходит борьба. Весь взъерошенный, он метался по комнате, отшвырнул пинком табурет, на который наткнулся, потом начал успокаиваться. Разум восторжествовал.
– Ладно, – вздохнул он. – Но впредь, пожалуйста, поменьше этих братских проявлений.
– Ясное дело.
– Угомонись. Души в себе эти порывы.
– Само собой.
– Если тебе нужны сестры, ищи их в другом месте.
– Какой разговор.
– Когда я буду женат, я не хочу все время думать, что вот войду сейчас в комнату и застану сцену братско-сестринской нежности в разгаре.
– Ну что ты, старина, я все понимаю. Стало быть, ты не раздумал жениться на этой самой Полине?
– Не раздумал? Еще бы мне раздумать! Только последний идиот способен упустить такую девушку, согласен?
– А как же быть с кодексом чести древнего рода Чаффнелов?
– Что ты такое несешь?
– Ну как же, ведь если Стоукер не купит Чаффнел-Холл, ты окажешься в еще более плачевном положении, чем раньше, когда не хотел признаваться ей в любви и мысль о Вотвотли, словно червь в бутоне, румянец на щеках твоих точила.
Его передернуло.
– Нет, Берти, не напоминай, я был тогда в полном помрачении рассудка. Не представляю, как я вообще мог докатиться до такого. Заявляю тебе официально, что мои взгляды радикально изменились. Пусть я гол как сокол, а у нее миллионы, мне на это наплевать. Если раздобуду семь шиллингов и шесть пенсов на разрешение архиепископа венчаться без оглашения и два фунта или сколько там надо, чтобы священник
– Великолепно.
– Что такое деньги?
– В самую точку.
– Любовь – вот главное.
– Золотые слова, старик. Я бы на твоем месте изложил ей эти взгляды в письме. А то вдруг она подумает, что раз ты опять на мели, то можешь и на попятный пойти.
– Обязательно напишу. И… ну конечно!
– Что «конечно»?
– А письмо ей отнесет Дживс. Тут уж можно не опасаться, что старикашка Стоукер его перехватит.
– Считаешь, он такой ловкий?
– Ха, прирожденный шпион. Только о том и думает, как бы перехватить письмо, по глазам видно.
– Нет, я о Дживсе. Как он передаст Полине письмо, не представляю.
– Забыл тебе сказать: Стоукер сманивает Дживса к себе на службу, предложил ему бросить меня. Сначала я взбесился от такой наглости, а сейчас думаю: великолепно, пусть Дживс у него служит.
Смысл тактической уловки был яснее ясного.
– Ну конечно! Встав под знамена Стоукера, он получит полную свободу передвижений.
– Разумеется.
– Отнесет твое письмо ей, а ее ответ тебе, ты ей снова напишешь, она тебе ответит, ты опять письмо, она – ответ, ты…
– Да, да, ты уловил суть. И в ходе этой переписки мы разработаем план, как нам встретиться. Слушай, ты не в курсе, сколько нужно ухлопать времени на свадебные формальности?
– Понятия не имею. Но если ты раздобудешь у архиепископа разрешение венчаться без церковного оглашения, можно провернуть все в два счета.
– Раздобуду я это разрешение. Сколько угодно таких разрешений раздобуду. Слава богу, гора с плеч. Я будто заново родился. Побегу, надо поскорее рассказать все Дживсу. Вечером он уже сможет быть на яхте.
И вдруг умолк. Опять стал мрачнее тучи, в глазах зажглось прежнее подозрение.
– Слушай, а она в самом деле любит меня?
– О, черт, ведь она сама тебе это сказала.
– Сказать-то сказала. Но разве можно верить женским признаниям?
– Да ты что, опомнись!
– Они все такие насмешницы. Может, она смеялась надо мной.
– Стыдно, Чаффи.
Он горестно задумался.
– Все-таки очень странно, что она позволила тебе поцеловать себя.
– Я застал ее врасплох.
– Могла бы дать тебе по физиономии.
– Зачем? Она чутьем угадала, что я обнимаю ее как брат.
– Хм, как брат?
– Исключительно как брат.
– Ну что ж, может быть, – с сомнением вздохнул Чаффи. – Берти, а у тебя есть сестры?
– Нет.
– А если б были, ты бы их целовал?
– Беспрерывно.
– М-м-м… ну, не знаю… Может, ты и не врешь.
– Слово чести Вустера, ему-то ты веришь?
– Не особенно. Помню, на втором курсе в Оксфорде ты сказал мировому судье утром после Гребных гонок, что твое имя Юстас Г. Плимзол и что ты живешь в Далидже на Аллин-роуд.