Дживз уходит на каникулы
Шрифт:
– Так ты знаешь эту статью Киппера?
– Да, он мне ее как-то показывал, когда мы вместе обедали.
– Я тоже в курсе: это довольно язвительная статейка. Но только непонятно, зачем Апджону понадобилось срочно ехать в Лондон.
– Наверное, он хочет выведать у главного редактора имя автора, ведь статья не подписана. О, привет, миссис Крим!
Женщина, которую поприветствовала Бобби, была тощей обладательницей лошадиной физиономии: эдакая Шерлокиня Холмс. На носу у нее было чернильное пятно, результат писательских усилий над романом «саспенс». Наверное, все такие романы пишутся с нанесением порции чернил на нос. Да спросите хоть у Агаты Кристи.
«Я только что закончила главу и подумала, что нужно сделать перерыв и испить чаю», – сказала писательница. – «Не стоит так гнать работу».
– Не стоит. Пускай чернила высохнут. А это Берти Вустер, племянник миссис Траверс, – сказала Бобби, и на мой взгляд, чересчур извиняющимся тоном.
Если уж у Роберты Уикам и есть недостатки, так это то, что если она представляет меня кому-то, то всегда чувствует себя виноватой. «Берти очень любит ваши книги», – зачем-то добавила она. Тут Кримша оживилась, как бойскаут при звуках горна.
– О, это правда?
– Всегда счастлив приткнуться где-нибудь с вашей книжкой, – сказал я, надеясь, что она не спросит меня, какая из ее книг мне понравилась больше.
– Когда я сказала ему, что вы здесь, он страшно обрадовался.
– Ах, это так приятно. Всегда рада встретить своих почитателей. А какая из моих книг вам понравилась больше?
Я успел только сказать «Ээ», соображая, устроит ли ее ответ «все», как на лужайке появился Поп Глоссоп, с телеграммой на подносе, адресованной Бобби. Я так думаю, что телеграмма была от ее матери, в которой она называла меня очередным именем, которое успела подобрать с момента отправления прошлой депеши.
«Благодарю вас», Сордфиш [Сордфиш – от английского «swordfish» – «меч-рыба».], – сказала Бобби, забирая телеграмму.
Слава богу, что в этот момент у меня не было в руках чашки с чаем, поскольку я опять вскочил, услышав, как обращаются к сэру Родерику Глоссопу. Я бы мог оказаться сеятелем, распрыскивающим живительную влагу под открытым небом, но, за неимением чашки, вдаль полетел сэндвич с огурцом: это было все, что оказалось у меня в руках. «Ах, извините,» – сказал я, т.к. сэндвич едва не задел Кримшу.
Какая же это Бобби! – она могла бы меня пожалеть и не заметить этого инцидента, но не тут то было. "Ах, не обижайтесь, сказала она, – «я забыла предупредить вас, что Берти готовится к единоборству по метанию огурцовых сэндвичей на следующих Олимпийских играх. Он старается поддерживать спортивную форму.»
Тут мамаша Крим наморщила лоб в мысленном усилии, как будто не могла переварить подобного объяснения. Но я быстро понял, что ее озадачило не мое поведение, а Сордфиш. Пристально уставившись на удаляющуюся фигуру дворецкого, она произнесла:
– Этот дворецкий миссис Траверс… Мисс Уикам, вы не знаете, где она его заполучила такой экземпляр?
– Я не думаю, что в магазине рыбок.
– У него есть рекомендательное письмо?
– О да. Раньше он очень долго работал у известного психиатра, сэра Родерика Глоссопа. Помнится, миссис Траверс говорила мне, что в рекомендательном письме сэр Родерик очень, очень лестно отзывался о своем дворецком. Это решило ее выбор.
Мамаша Крим фыркнула.
– А письмо не было поддельным?
– Что вы, что вы, разве можно!
– Что-то мне не нравится этот человек. У него лицо преступника.
– Скорей уж у Берти лицо преступника.
– И все же миссис Траверс следует предостеречь. В моей книге «Темень Ночи» тоже есть один дворецкий, он потом оказывается бандитом: он нанимается в одну семью, чтобы потом их ограбить. Это называется подсадная утка. У меня есть сильное подозрение, что ваш Сордфиш здесь за тем же: вполне вероятно, что он работает один, без сообщников. Но только я абсолютно уверена, что это не настоящий дворецкий.
– С чего вы взяли, – сказал я, прикладывая платок ко лбу, который оросился нервным потом.
Что-то мне не нравились ее догадки. Уж если эта мамаша Крим вобьет себе в голову, что сэр Родерик Глоссоп не дворецкий, это уже катастрофа. Она начнет распутывать это как детективную историю, и мы глазом моргнуть не успеем, как правда выплывет наружу. А в таком случае прощай легкие денежки для дяди Тома. Уж я-то знаю: если от него уплывают денежки, он становится как в воду опущенный. Я не думаю, что он меркантильный человек. Просто он испытывает к деньгам высокое духовное чувство привязанности.
Заданный мной вопрос между тем только распалил детективный раж миссис Крим.
– Вы спрашиваете, с чего я взяла? Что он не профессионал – тому множество подтверждений. Например, сегодня утром, я застала его за проникновенной беседой с Уилбертом. Настоящий дворецкий не станет этого делать. Он посчитает это вольностью.
Конец ознакомительного фрагмента.