Джоанна Аларика
Шрифт:
— Нет, но… О милый, если бы ты знал, как я по тебе соскучилась! Если бы ты только…
Не договорив, она сама обняла его за шею и привстала на цыпочки, закрыв глаза.
— Слушайте, молодые люди, — скучным голосом сказал вышедший на порог хозяин ресторанчика, — нельзя же так! Если вам нужно побыть вдвоем, так у меня есть комната…
— Комната и у меня есть, — счастливо засмеялся Мигель, — не хуже вашей! Идем, малыш, что они понимают!
— И впрямь ничего, — согласилась Джоанна. — Идем!
— Минутку, твои книги…
— Это твои, Мигель, я тут тебе привезла много интересного. Ну, как ты жил все это время? Ты похудел, милый, правда, хорошо себя чувствуешь?
— Как Тарзан. А ты? Впрочем, твой вид говорит сам за себя. А зачем волосы обрезала? Я тебя и не узнал, честное слово!
Джоанна приостановилась и испуганно взглянула на Мигеля.
— Тебе не нравится?
— Ну, мне все в тебе нравится, но, по-моему, раньше было лучше, — неуверенно отозвался Мигель. — Не то, что тебе так не идет, а просто… Я, знаешь, сейчас сидел тут, пока ждал тебя, и вспоминал, как мы познакомились, помнишь?
— О! Еще бы, — кивнула Джоанна. — Я даже предлог тогда выдумала, будто хочу написать книгу.
— Стыдилась бы вспоминать! Так вот, помнишь, как ты тогда ходила — такие волосы до плеч, мне, пожалуй, они больше всего и нравились…
— Вот так комплимент!
— Серьезно, ты тогда еще носила форму колледжа, с такой синей шапочкой пирожком, и на ней герб с девизом…
— Угу, а девиз помнишь? «Vitae Discimus». [36]
36
«Учимся для жизни» (лат.).
— И девиз помню, а еще больше помню волосы, как они падали из-под шапочки. Мне всегда хотелось погладить, как котенка. Ну, идем скорее. Знаешь, у меня там есть бутылка шампанского…
— О-о-о!
— Да-да, и даже стоит на куске льда, если он еще не растаял. Так что поторопимся. Ну, а у тебя как? Как дома?
— Дома… — голос Джоанны вдруг стал печальным. — Знаешь, милый, у меня дома очень нехорошо… И потом вообще… я вчера узнала такие неприятные вещи…
— Что такое? — встревожился Мигель. — Ну-ка, рассказывай. Погоди, давай перейдем в тень. Так что там у тебя дома?
Она начала рассказывать. Мигель слушал молча, нахмурившись, не переспрашивая и не задавая вопросов.
— Ну что же, малыш… — сказал он, когда Джоанна закончила свой рассказ, передав и сегодняшний разговор с отцом. — Я скажу так. Видишь ли, о том, что рано или поздно это должно было случиться, ты и так могла догадываться. Взгляды твоего отца ведь не изменились за этот год, верно? Это очень печально, когда между детьми и родителями теряется общий язык, но…
Он пожал плечами и переложил связку книг из левой руки в правую.
— Все дело в том, малыш, насколько твои взгляды являются прочными, насколько ты уверена в своей правоте. Если ты в ней уверена на сто процентов, то нужно суметь сделать соответствующий вывод. Понимаешь, я хочу сказать: сейчас ты, разумеется, не переубедишь отца на свой лад. Позже — я в этом уверен — он и сам поймет, что был не прав. Но пока… Боюсь, что тебе будет очень трудно с ним ужиться. Ну, вот мы и пришли. Узнаешь место?
Джоанна печально улыбнулась.
— Еще бы! Кусты только очень разрослись. А школа мне кажется такой старой-старой… Ой, неужели это Чучо? Небо, я его помню совсем щенком! Чучо, поди сюда, Чучо!
Пес кубарем вылетел из калитки и с налета облаял Джоанну; потом, по-видимому узнав, смутился и отошел в сторону, сгибаясь в кольцо от избытка вежливости.
— Входи, малыш, — сказал Мигель, распахнув перед Джоанной дверь и посторонившись. — Входи, только не пугайся обстановки. Я тут немного прибрал, но на твой вкус…
— На мой вкус это выглядит вполне сносно, — улыбнулась Джоанна, стаскивая перчатки. — Только не стоит держать посуду на книжном шкафу.
— Она вымыта сегодня утром, — с гордостью сказал Мигель. Сняв со шкафа тарелку, он повертел ее перед Джоанной и, подмигнув, поставил на прежнее место. — Так что прошу без критики!
— Я не критикую, милый. Ну, теперь ты можешь поцеловать меня без помех…
…За окном, кого-то приветствуя, оживленно залаял Чучо.
— Кто-нибудь к тебе? — шепнула Джоанна, слегка отстраняясь.
— Очевидно, мои разбойники, — улыбнулся Мигель. — Боишься за свою репутацию?
— За твою, чудак, за репутацию учителя. Моя, надо полагать, все равно уже пропала.
Мигель встал и подошел к окну.
— A-а, я так и знал. Что скажете, друзья?
— Мы за мячом, сеньор профессор, [37] — раздался мальчишеский голос. — Мы осторожно, правда…
37
Принятое обращение к учителю.
— А стекло вчера выбили? — спросил Мигель.
— Так это Альберто, он с нами сегодня не играет. Мы осторожно, вот увидите…
— Ладно, мяч я дам, но только с одним условием: играть вон на том пустыре. И если я увижу, что кто-нибудь выбегает за мячом на шоссе, тогда все, прощайтесь с футболом навеки. Почо позавчера чуть не попал под машину. А это что у тебя с коленом?
— Я упал.
— А промыть ссадину не мог? Погоди-ка…
Мигель достал из шкафа потертый футбольный мяч, аптечку и вышел из комнаты, улыбнувшись Джоанне. За окном раздался его голос: