Джок. Награжденный Тенью. 'День сурка' для Джока

Руб Андрей Викторович

Народ потихоньку начал обращать внимание на нашу четверку.

– Бери его Гоша, и отойдем подальше. Вернее туда где потише. Попробует бежать - убей его

– Двигай ушлепок, - Гоша нежно приобнял нашего невольного спутника.
– И не вздумай дернуться. Зарежу сразу.

Гоша половину слов произносил по-русски, но, тем не менее, представитель древнего преступного мира понимал его полностью. Вот что страх-то животворящий делает!

Подельники, видимо растерявшись, остались в толчее торга... а может им совсем не понравилась жизнерадостная улыбка Шаиса, когда

он посмотрел на них и приглашающе махнул рукой - предлагая добровольно присоединиться и пройти с нами. Что им не понравилось? Непонятно. Но они не рискнули идти за нами. А мы дошли до какого-то обоссанного переулка и перешли к философской беседе. В ходе дружеского разговора 'не под протокол', обвиняемый поведал нам о местных реалиях. И что характерно - практически добровольно. Его пальцы почему-то ему были дороги. Подумаешь. Он даже с парой не соглашался расстаться.

Ага. Ну, все как я и думал. И почему сбываются только мои самые мерзкие предположения? Карма у меня, что ли такая? В городе присутствовали и скупщики краденого и тайные кабаки с девками. Монаси тут тоже не отличались благочестием. Предавались разным грехам, но втихую. Какая там благочестивость и благолепие? Мля, приснопамятные девяностые. Только бандюки в роли официальной дружины. Права и повадки те же. Представьте, у нас победили бандюки? Представили? Вот такое вот как тут и получили бы.

Я расстроился. Хотел ведь быть добрым гуманитарием. Простым 'ботаном'... и жить по совести. Может даже налог заплатить где-то... но не судьба. Тут мля, закон работал только в одну сторону. Северские ненавидели Черниговских. Черниговские ненавидели Киевских. Никакого понятия о том, что они живут в одной стране - нет. НЕТ!!! Они все тут, мля, живут только в своем княжестве. Остальные если не враги, то люди второго сорта. Так-то. Вот же ситуёвина.

А я расстроился, да. От этого и подарил жизнь этого неудачника - Шаису. Силы ему ещё понадобятся. Могу сказать в свое оправдание, что он не мучился перед смертью. Совсем. Жестокий век - жестокие сердца. Не надо нам лишних свидетелей. Даже вопросы, которые я задавал, могут навести на ненужные мысли. А дураков тут нет. Верных псов у воеводы хватало. Донесут и опять разборки на ровном месте. А я тишину люблю. И людей... иногда.

На следующий день я нашел на торгу присмотренную вчера лавку какого-то ваххабита. Византиец торговавший неподалеку, мне не понравился - рожа настолько честная и правильная, что я - не я, если он не из спецслужб. Византийских разумеется.

У араба вряд ли тут есть функции разведки, слишком далеко. Только торговля. А вот византийцы стопудово имеют тут свой интерес. Русские им постоянно навешивали и поэтому ослабить их хоть как-нибудь это для них святое. Ну его.

– Ассалям аллейкум* уважаемый Аль-Хасан, да пребудет над тобой милость Аллаха, - вежливо поклонившись, как подобает, приветствуя старших, поздоровался я, войдя в лавку.

– Уа аллейкум ассалям уа рахматулла уа баракатуху*. Прости, не знаю твоего имени и имен твоих достойных родителей, - ответил мне сухонький смуглый и рыжебородый старичок в чалме и халате.

Ещё минут пять ушло на взаимные расшаркиваниях, уверениях в дружбе и во всяких пожеланиях здоровья. А что сделать - этикет. Он присматривался ко мне, я к нему. Причем 'по-русски' он болтал довольно сносно. Уж всяко лучше половины гастарбайтеров приезжающих в Россию на заработки. Не говоря о том, что у него одного мозгов было больше, чем у хорошей бригады этих 'строителей'.

– Вы уважаемый человек и торговец далеко известный своей честностью, - начал я свою речь.

– Приятно встретить столь зрелый ум в таком молодом возрасте, - парировал он мой комплимент, довольно щурясь как чиновник, только что получивший вожделенный откат.

Я покосился на Гошу. Надо было видеть его рожу в этот момент. Он походу являл собой уменьшенную копию статуи Командора и жадно впитывал каждое наше слово и жест. Ну да, такого он от меня никогда не видел.

– У меня есть маленькое, но небезвыгодное предложение для такого уважаемого человека.

– Не подобает достойным людям вести разговоры без глотка чая. Прошу принять малую толику гостеприимства моего скромного дома, - и он жестом пригласил меня внутрь.

Лавка была большой, и внутри еще имелось и хозяйское помещение, и склад. Со стороны склада тянуло пряностями и какими-то благовониями. А небольшая хозяйская комната была вполне в восточном духе. На полу небольшой ковер с орнаментом, низенький лакированный столик и куча подушек на полу. В углах стояло несколько затейливо украшенных сундуков.

– Присаживайтесь...

Он привычно уселся на пол, скрестив ноги, у дальней стены и подсунул под спину несколько подушек. Я уселся напротив. Гоша с Шаисом устроились у входа.

– Али, чаю нам, - коротко распорядился он приказчику, парню лет двадцати пяти, тоже смуглому и носатому.

– Как здоровье ваших уважаемых родственников?
– задал я вопрос.

Переходить сразу к делам на Востоке - это моветон. Старичок благосклонно кивнул, он оценил мои скромные потуги соблюсти ритуал вежливости.

– Слава Аллаху, все здоровы.

Мы ещё минут десять разговаривали ни о чём. Али приволок маленький чайничек, пиалушки и сушенные фрукты. Я с та-аким удовольствием наконец-то отхлебнул чаю. И пусть я не очень люблю зеленый, но это - ЧАЙ, а не какие-то заваренные травы. Выпив чай я, наконец, приступил к тому делу, которое меня в общем-то и привело в эту лавку.

– Уважаемый Аль-Хасан, я знаю, вы интересуетесь хорошим товаром, - я состроил простодушную рожу и вопросительно поднял правую бровь.

– Интересуюсь...
– не стал спорить он, и внимательно уставился на меня.
– Имеете, что-то предложить?

На последней фразе меня слегка перекосило, настолько отдавала она одесским 'Привозом'. Я подавился очередным вопросом, потому что сразу мучительно захотелось спросить: 'В вашем роду евреев не было?'. Да, на такой вопрос он бы смертельно обиделся.

– У меня есть немного мехов...
– я сделал паузу, - но вот платить мыто я как-то не очень хочу.

– Да-да, совершенно грабительские расценки, - он согласно покачал головой.
– А какие меха? И сколько?