Джокер в колоде
Шрифт:
Я снова услышал вой сирены. Повернулся и побежал за Эдом. Потом у меня за спиной раздался ужасный звук, будто три или четыре динозавра отрыгнули одновременно. Я обернулся.
Моя челюсть отвалилась, наверное, до пупка.
Я обалдел.
— В чем дело?..
Глава 22
Была снова суббота, миновала ровно неделя после того, как начали развиваться все эти события. Всего лишь неделя, а в памяти по-прежнему жили страшные воспоминания. И все равно я чувствовал себя превосходно. По нескольким причинам…
Во-первых, в прошлый понедельник Джим хорошо перенес операцию и теперь спокойно отлеживался и набирался сил; через несколько
Ева находилась в камере предварительного заключения и ждала суда — в прошлый понедельник поздно вечером Джим сумел сообщить полиции, что она стреляла в него. Вместе с ней за решеткой оказались Луи Греческий и одиннадцать его под ельников, оставшихся в живых после того, как целый корабль народу, включая капитана Фини, высадился на Бри-Айленд. Вот кто оказался на борту патрульного корабля береговой охраны. Капитан Фини сперва выступил в роли наблюдателя; на берег же высадились сотрудники таможенной службы США вместе с агентами из федерального бюро по борьбе с наркотиками.
Фини и его людям понадобилось совсем немного времени, чтобы вычислить ящик со шпинатом, внутри которого находилась помеченная мной банка бананового пюре, и когда ее вскрыли, обнаружили семь унций протертого банана и одну унцию чистого героина. Фини поставил в известность федеральное бюро по борьбе с наркотиками, и с этого момента полицейские Лос-Анджелеса отошли в сторону, передав полномочия федеральным агентам. Они битком набились в лодку береговой охраны и двинулись к источнику наркотиков — Бри-Айленду — и к тем двум ящикам «протертых бананов», что так и остались на фабрике под столом. Два ящика — девяносто шесть банок минус одна, которую я вытащил. Значит, девяносто пять баночек, и в каждой — по унции героина. Девяносто пять унций, или почти шесть фунтов, приблизительно два килограмма восемьсот граммов чистой, без примеси, отравы. И еще целая куча заготовленных впрок протертых бананов.
Потом наступил отбой, напряжение спало, но одним из самых замечательных моментов той ночи был факт, что нам с Эдом Кляйном предстояло вернуться на материк в лодке. Больше никаких самолетов — плавающих, прыгающих или кувыркающихся.
Я припарковал свой «кадиллак» на стоянке возле больницы «Дрейтон мемориал», куда перевели Джима из палаты «Скорой помощи» в Ломе, и зашагал, освещенный солнцем, к входу. Примерно в два часа я вошел в палату Джима.
Он сидел в кровати, подпертый со всех сторон подушками, не такой загорелый, как прежде, но чисто выбритый, и улыбался рыжеволосой сестре.
— О, Джимми, — говорила она, когда я вошел в комнату, — ты ужасный.
Он заметил меня и махнул рукой. Сестра повернулась и, залившись румянцем, заторопилась к выходу.
— Ему уже лучше, да? — осведомился.
— Лучше? — переспросила она. — Он все хуже! Дверь за ней закрылась, а я схватил протянутую руку Джима и пожал ее. Его рукопожатие было крепким, а зелено-голубые глаза светились.
— Представь себе, — заговорил он, — что этот черствый сухарь Шелл Скотт посылает мне? А?
Я послал ему подкладное судно, наполнив его сладкими грушами.
— Но это лучше, нежели венок на похороны, — сказал я. — Ты выглядишь замечательно, Джим.
— Врачи обещают выписать через неделю. — Он озабоченно покачал головой. — Я жив, но напуган до чертиков. Пули, ножницы, скальпели, швы. Все это погубило меня, и я теперь определенно не гожусь для игры в стриптиз-покер. — Он нахмурился. — Должно быть, было бы чертовски интересно тогда закончить, да?
Джим знал только часть из того, что произошло, новости доходили до него обрывочные, поэтому я пересказал ему самые важные моменты.
— Между
— Разумеется. Когда я открыл на звонок дверь — очень осторожно, рука в кармане, где лежал пистолет, — то увидел Еву. Естественно, ее появление меня нисколько не встревожило.
— Естественно.
— Я улыбнулся ей и спросил, что привело ее ко мне. Вдруг откуда ни возьмись в ее руках появилось оружие. Она сказала: «Я не Ева, Джим, я — жена Горация Лоримера. И я пришла, чтобы прикончить тебя. Это я убила твоего брата». Она даже рассказала мне, как все было, как она…
Джим замолчал, переживая жуткую встречу.
— Могу себе представить…
— Да, она рассказывала мне все спокойно, подробно и улыбалась, как ангел. Сначала я просто не мог поверить. Но, поверив, попытался в конце концов вытащить свой пистолет, и — бац! Она выстрелила. Я потерял сознание, потом, через какое-то время, пришел в себя, перед тем, наверное, как появился ты. Я не мог пальцем шевельнуть, но понимал, что, даже если мне выпадет возможность рассказать кому-нибудь, кто в меня стрелял, я все равно не могу назвать настоящего имени убийцы. Девица, которую я знал как Еву Энджерс, наверняка собиралась улизнуть, может, в ближайший час, а я даже понятия не имел, сколько времени провалялся в забытьи.
— Она уже успела скрыться к тому времени, как я безуспешно пытался разговорить тебя, Джим. В некотором роде. Она съехала из отеля «Клеймор» и позже встретилась в баре со своим муженьком. Она намеревалась лететь семичасовым рейсом в Сан-Франциско. — Я усмехнулся. — Но не успела.
— Понятно. Да, а потом ты просил назвать имя человека. Это сбило меня с толку, да и силенок почти не было. Если бы я сказал, что стреляла Ева — а Ева к тому времени уже улизнула, возможно, ей удалось бы отвертеться. Ты бы даже не знал: откуда начинать поиски. Но ты мог разыскать Лоримера — и его жену. Потому я и пытался сказать тебе: «Это была жена Лоримера — Ева, но Ева — не настоящее ее имя». Что-то в этом роде. Но у меня просто не получилось.
— Думаю, я в любом случае догадался бы. Разумеется, я ничего не подозревал, пока не застал их вместе. Тогда я понял, кто они.
Джим помял в руке сигарету, его лицо слегка нахмурилось.
— Послушай, Аарона убили из-за нефти на Бри-Айленде. Целью была нефть…
— Да.
— Я унаследую собственность Аарона. Если бы они купили у меня остров и принялись бурить новые скважины, я сразу бы понял, почему убили брата. Но какой им смысл убивать нас обоих?
— Ты сам мне рассказывал, Джим, когда мы возвращались в твоей лодке с острова, помнишь? В случае смерти вас обоих собственность конфискуется, то есть переходит к государству. Судебный исполнитель может распорядиться имуществом таким образом, чтобы удовлетворить интересы правительства Соединенных Штатов, а потом и Калифорнии; Лоримеры же и Луи Греческий были уверены, что смогут легко все устроить и выкупить остров: либо пустив в ход свои связи — а они у них обширные, — либо, если остров будет выставлен на аукцион, отвалить за него приличный куш. «Хэнди-фуд», разумеется, превосходный предлог, чтобы предлагать за землю высокую цену. Если бы этот план не удался, они, я думаю, были готовы и документы подделать на право покупки — право, которое сохраняется за арендаторами после смерти владельца и имеет преимущество перед правами других сторон. Во всяком случае, так мне рассказал Ральф Мерл. Кроме того, улаживая финансовую сторону вопроса, они не допустили бы, чтобы кто-то еще открыл на острове магазины, увеселительные заведения и так далее — по соседству с фабрикой, где закатывают в банки наркотики. Джим согласно кивал.