Джокер в колоде
Шрифт:
— Подумать только, чего люди не сделают ради денег! Конечно, — он улыбнулся, — здесь пахнет не только нефтью, но и солидным капиталом. Между прочим, ты начал рассказывать мне о том, какие страсти разгорелись на острове и как вовремя появился Фини, да так и не закончил, дружище. Как ты думаешь, сколько там нефти? — Его лицо просияло. — На моем острове?
— Нисколько. Там нет и наперстка нефти. Мне показалось, что его вот-вот долбанет шок, хватит паралич, кондрашка или, хуже того, он свалится с кровати. Слегка выпустив пары, он долго трагически молчал. И наконец выдавил из себя:
— Сукин сын.
— Да. То была очень убедительная
Джим вздохнул.
— Наверное, у него в жизни ничто другое не получалось так хорошо. Шедевр, черт побери. И как же он умел расположить к себе людей и заставить поверить! — Джим обиженно покачал головой. — Естественно, он и меня надул. Своего брата!
— Ты не один вляпался, Джим. Я тоже попался на удочку. — Я выдержал паузу. — Но больше всех досталось Лоримеру. Они хорошенько поработали. Гораций мог бы уладить свои проблемы с налоговой службой, поскольку припрятал энное количество миллионов наличными. Но эти деньги были незаконной прибылью от продажи героина, и он не мог показать их как свой доход. Аарон подсказал ему блестящий выход из положения, а себе попросил пятьдесят штук. Всего.
Я закурил.
— Эти пятьдесят штук были приманкой, глазурью на пирожном, чтобы скрыть аферу. Черт возьми, все было так хорошо обстряпано, что я удивляюсь, почему Лоример не начал действовать полулегально. А чего в самом деле добивался Аарон — и все-таки получил — так это законного, непоколебимого права собственности на Бри-Айленд. Он сдал в аренду половину острова, но договор не включал права пользования минеральными ресурсами. А если сказать одним словом: нефтью. Очевидно, Аарон придумал все эти блестящие фокусы еще до того, как состоялось его знакомство и торги с Лоримером прошлым летом. Джим, нужно раз и навсегда взглянуть правде в глаза. Аарон вообще не собирался вести честную игру, ни единой минуты.
— Он даже меня одурачил! Мой собственный братец…
— Да, говорят, когда-то очень давно Каин убил Авеля. Такое и сейчас иногда случается. Он опять задумался, потом спросил:
— Черт возьми, как у него все так гладко получилось? И, кстати, как ты разобрался? Ты же говорил, что нефть растеклась повсюду, и все пылало, как в аду. Что же случилось?
— Ну, Эд повернулся и направился к катеру, и я как раз двинул за ним следом. И тут послышался ужасный, омерзительный, тошнотворный звук. Я обернулся и посмотрел. Я глядел прямо на «рождественскую елку»: нефть еще покапала тонкой струйкой — и перестала. Я подумал: это самый бедный нефтяной фонтан из всех, о которых мне довелось слышать.
— Я что-то не совсем понял. Она стекала из бассейна на крыше, что ли?
— Нет, когда Аарон пустил свой обман в ход, он правильно все рассчитал. На следующий день мы проверили. Он купил огромный старый паровой котел и приволок его на остров. Выкопал в земле яму и поместил в нее котел, потом через отверстие в верхней части котла провел трубу буровой установки, так чтобы она доставала до дна котла, и приварил ее для надежности. Он влил в свой резервуар почти сто баррелей нефти, приспособил к скважине «рождественскую елку» и через отдельный клапан на котле подавал воздух, который заполнял свободное пространство над нефтью, создавая тем самым внутри высокое давление. Он перекрыл клапан наверху, откуда «качал нефть», вымазал все вокруг нефтяной грязью, а в итоге у него получился отстойник.
— Значит, когда вы открыли кран, воздух начал давить на нефть и выталкивать ее вверх по трубе из «рождественской елки»?
— Элементарно. Черт, мы бы до сих пор так и не узнали, что все это липа, обман, если бы тогда успели перекрыть кран наглухо. Но нам было не до того, мы, как ты уже знаешь, спасали свои жизни. Даже Эд, профессионал, попался на удочку, не сумел второпях отличить фальшивую скважину от настоящей.
— Наверное, Аарону пришлось столкнуться с кучей проблем.
— Не проблем — у мошенника нет проблем, — а вот сложностей у него было хоть отбавляй. Например, как спрятать «рождественскую елку», разлить нефть на поверхности и укрыть, но так, чтобы комар носа не подточил. От него требовалось четкое планирование и масса усилий. Все это мероприятие обошлось ему, может, в десять — пятнадцать тысяч долларов. Но он-то ведь делал ставку на четыре миллиона. Стоило посуетиться.
Джим сказал не без усилий:
— Знаешь, Шелл, я даже рад, что там не оказалось нефти. Правда. В ближайшем будущем я застрою остров — он теперь мой, мой по закону. И я построю там Парадиз-Айленд. — Он вздохнул. — К черту нефть. Я подмигнул ему.
— Вместо этого, когда ты выйдешь отсюда, мы лучше надеремся, договорились?
— Я угощаю.
Была почти полночь, но это была совсем другая полночь, нежели та, неделю назад. Единственное сходство состояло в том, что Лори была со мной. Единственное и чудесное сходство. Все остальное было совсем по-другому. И моя квартира основательно прокоптилась сигаретным дымом.
Мы с Лори покутили в нескольких барах на Стрипе, объехали Ла-Сиенегу — словом, славно провели время. Но мы не ели. Нет, я все хитроумно рассчитал, все спланировал и приготовил заранее кастрюли и кусочки сухого спирта, чтобы готовить на них еду: сыр, хлеб, бифштекс и полно другой всякой всячины.
Слегка захмелев после экскурсии по барам, я улучил подходящий момент и предложил Лори:
— Дорогая, как ты смотришь на то, чтобы поужинать у меня дома?
Она даже и не подумала скрыть радость:
— Почему бы нет?
Наш поздний ужин начался хорошо, по сценарию. Я приглушил свет, зажег спирт, голубые язычки пламени бросали трепетный интимный свет. Все складывалось блестяще! Пока я не принялся за стряпню. Мне следовало бы догадаться, что из этого выйдет, судя по тому, как у меня получается овсянка, но я надеялся на вдохновение. Увы…
Попросту говоря, сыр подгорел, мясо обуглилось, а я сам получил ожог. Я не сумел как следует подогреть даже этот чертов коньяк в стакане. В конечном итоге я схватил жаровню и вышвырнул ее на кухню ко всем чертям собачьим!