Джокер
Шрифт:
– За что купил, за то и продаю.
– То есть на Гаранне имперский год больше не будет идти за три, на Аррадакте за десять, а на Земле за сто? – уточнил сотник. – Жаль. Мне нравилось быть вечным хотя бы на чужих планетах.
– Это была иллюзия, Нео. – Бер неодобрительно качнул головой. – Старился твой организм на Гаранне втрое медленнее, это факт, но соображал, работал и уставал ты в том же ритме, что и аборигены. Проживи на Земле имперский год, и ты, оставаясь внешне таким же, как сейчас, гарцующим жеребцом, морально превратишься в брюзжащего старика ста двадцати пяти лет от роду. Короче говоря, все относительно, когда не абсолютно. Не отвлекайся!
– А я что? – Красс состроил невинную физиономию. – Я ничего! Просто спросил.
– Ядрена шишка! – Бер еще раз погрозил разведчику кулаком. – Смотри у меня, почемучка любознательная! Давай поднимайся. Зеркала ворот сфокусированы на точке выхода между Землей и Луной. Через сутки окажешься прямо в гуще событий… если, конечно, там что-то происходит.
День назад
Небесный оркестр, игравший сочинение «Гроза над морем», звучал с каждой секундой все тише и тише. Анна очнулась, но прежде чем открыть глаза, прислушалась к звукам и проанализировала ощущения. Да, гроза уходила, оставляя после себя шум дождя, журчание ручейков и бульканье пузырящихся луж за окном. Что касается внутренних ощущений, все вроде бы тоже приходило в норму. Не осталось ни слабости, ни головокружения.
Анна разлепила веки и сфокусировала взгляд на пыльной лампочке под потолком. Светила она тускло и едва разгоняла мрак в центре комнатки – кровать, на которой она лежала, оставалась в темноте, но от «ночника» большего и не требовалось.
Еще один источник света находился за дощатой дверью. Он был гораздо сильнее, яркий лучик пробивался в щель между дверным полотном и косяком. Вместе с ним сюда проникали звуки из большой комнаты, той самой, где не так давно Анна пила чай в ожидании прогулки к морю.
Она вспомнила жутковатый финал прогулки и невольно содрогнулась. Картинка с застывшими на дне подземного озерца «водяными» врезалась в память намертво. Кошмарное воспоминание заставляло тело холодеть, а затем покрываться липкой испариной.
Пытаясь отвлечься от леденящего душу воспоминания, Анна прислушалась к звукам, доносившимся из глубины маяка. Сначала она слышала только шаги, затем какие-то невнятные реплики, а минутой позже – скрип двери и снова шаги, но уже намного ближе. Кто-то быстро вошел в большую комнату, снял шуршащий плащ и встряхнул его так энергично, что отлетевшие капли забарабанили по двери в спальню. Не похоже, что это сделал экономный в движениях смотритель маяка. Скорее всего, к Бондареву пожаловал еще один гость.
Подтверждая догадку, опять зашуршал плащ, и прозвучали другие шаги, размеренные и более тяжелые. Вот это наверняка был смотритель.
– Присаживайся за стол, – послышался голос Бондарева. – Сейчас согрею чай.
– Только не фирменный. – Голос посетителя маяка звучал молодо, а интонации были повелительными. Словно прибывший был для Бондарева начальством.
«Какое начальство у смотрителя маяка? Начальник порта? И зачем ему приезжать сюда посреди ночи, да еще в такую собачью погоду? Возникли проблемы с фарой? Это повод прислать сюда техников, не более того. К тому же Бондарев обращается к гостю на «ты». С начальством положено разговаривать более вежливо».
– Тебе не нравятся травы?
– Нравятся. Но чаепитие в твоем обществе – это целая церемония. У меня нет времени на затяжные дегустации.
– Пришло время действовать?
– Да. Ты разве не заметил?
– Я понял это, когда появилась девушка.
Анна резко села на узкой кровати и замерла, обратившись в слух.
– Мне это не нравится, – заявил гость.
– Зря ты так, Джокер. Ты даже не видел ее. Она – своя, поверь моему опыту. Думаю, она и есть обещанный мне помощник.
– Я не получал на этот счет указаний.
– Вероятно, тебя просто не отвлекают по мелочам. Ты ведь решаешь серьезные задачи. Попробуй вот этот чай. С ним можно не церемониться.
Гость какое-то время молчал, видимо пробуя предложенный смотрителем напиток.
– Спасибо, вкусно, – наконец сказал он. – Мне все равно не нравится, что здесь появилась эта девица. Не люблю, когда что-то выпадает из строгой схемы, даже если это мелочи. Если что-то пойдет не так, это будет на твоей совести.
– Все будет нормально, я присмотрю за ней.
– Я тоже присмотрю, не сомневайся. Перейдем к делу. Твоя база просторнее и удобнее других, Денис. А ты самый опытный переводчик, поэтому начнем здесь и сейчас. Сколько у тебя образцов?
– Две сотни. Еще тысяча на подходе.
– Хорошо. Для начала достаточно двухсот. Переводи партиями по двадцать, отправляй пешком по тоннелям или поверху попутками. Адрес ты знаешь. Через сутки все должны быть у меня. Понял задачу?
– Все ясно. А что делать с остальными?
– Остальных начнешь переводить завтра в это же время. Мне требуется технологическая пауза. Я ведь пока один, а пунктов перевода много.
– Тебе тоже нужны помощники, Джокер. – Бондарев покашлял. – Сыро здесь. Тебе не зябко? Могу растопить камин.
– Нет. Мне пора. Тебе тоже.
– Зачем такая спешка? У нас в запасе почти год.
– Это не спешка, а жесткий график, Денис. На нас лежит серьезная ответственность. Мы должны собрать и перевести огромное количество образцов высшего качества. Иначе наш эксперимент будет признан провальным и головы лишатся все, кто к нему причастен. Снизу доверху. Тебе дорога собственная голова?
– В ней нет ничего ценного, только куча плохих воспоминаний. Но я постараюсь.
– Нет, переводчик. – Голос Джокера сделался твердым и вновь обрел повелительную интонацию. – Ты не постараешься, а сделаешь все возможное и невозможное. За работу!
Снова прозвучали шаги, зашуршал плащ и скрипнула дверь. Последние реплики донеслись для Анны издалека и были смешаны с шумом дождя – собеседники уже стояли на пороге, и внутренняя дверь небольшого тамбура была приоткрыта.
– Удачи, Джокер.