Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 3
Шрифт:
— Нет! — сказал мертвый пайщик уже не так громко.
— Ежели человек не может высказать своих взглядов, — закончил мистер Содри, чуть не сев на Майкла, — так нечего ему, по-моему, перебивать других.
Один пайщик из переднего ряда повернулся лицом к собранию.
— Я думаю, — сказал он, — что продолжать дискуссию — бесполезная трата времени, поскольку у собравшихся имеется два, если не три разных мнения по этому вопросу. Весь строй нашей страны основан на системе выбора доверенных представителей; хорош такой порядок или плох, но факт остается фактом. Кому-нибудь надо доверять. В нашем частном случае у нас пока что нет оснований не доверять правлению;
Гомон, вызванный этой умеренной речью, был так неразборчив, что Майкл не мог уяснить его смысл. Последовавшая затем речь была совсем иного рода. Произнес ее пайщик справа, рыжеволосый, со светлыми ресницами, подстриженными усами и нечистым цветом лица.
— Я бы ничего не имел против того, чтобы пригласить директоров, — начал он с некоторой насмешкой в голосе, — и провести вотум недоверия в их присутствии. Но возникает другой вопрос, которого еще никто не коснулся: можем ли мы, дав им отставку, взыскать с них убытки? Дело было бы спорное, однако не безнадежное. Если же мы их не отставим, то совершенно очевидно, что мы, при всем желании, ничего не сможем предпринять против них.
Эта речь произвела совсем иной эффект. Пайщики вдруг замолкли, как будто услышав наконец, нечто действительно важное. Майкл покосился на мистера Толби. Выпученные круглые глаза толстяка застыли в напряженной задумчивости. «Смотрит, как форель на муху», — подумал Майкл. Мистер Толби вдруг встал.
— Правильно, — сказал он, — надо их позвать!
— Да, — сказал мертвый пайщик.
Возражений не было. Майкл увидел, что кто-то взошел на эстраду.
— Впустите представителей печати, — добавил мистер Толби.
XIII СОМС ПРИЖАТ К СТЕНЕ
Когда за удалившимися директорами закрылась дверь, Сомс отошел к окну, как можно дальше от буфета, где они завтракали перед собранием.
— Похоронное настроение, а, Форсайт? — сказал голос у его уха. — Полагаю, что теперь нам крышка. У бедного Мозергилла ужасно унылый вид. По-моему, он, как Рэйли. должен попросить другую рубашку.
Сомс почувствовал, как все его упорство встало на дыбы.
— Нужно было взяться за дело как следует, — проворчал он. — Председатель для этого совершенно не годится.
Эх, старый дядя Джолион! Он бы живо с ними справился — тут нужна была крепкая рука.
— Это нам всем предупреждение против излишней лояльности. Слишком уж это несовременно. А-а, Фонтеной!
Подняв голову. Сомс увидел подвижное лицо Фонтеноя.
— Ну-с, мистер Форсайт! Надеюсь, вы удовлетворены. Прескверная история. Будь я председателем, я бы ни за что не покинул зал. Никогда не спускайте глаз с собак, Монт. Отвлекитесь — и они на вас накинутся. Я бы с наслаждением прошелся по рядам с хлыстом и непременно бы отхлестал тех двух толстомордых типов — они-то главные заправилы! Если у вас нет какого-нибудь запасного аргумента, мистер Форсайт, мы пропали!
— Какой же у меня может быть запасной аргумент? — холодно спросил Сомс.
— Черт возьми, сэр! Ведь это вы заварили всю кашу, теперь ваше дело ее расхлебывать! Я не могу лишиться директорского жалованья.
Сомс услышал, как сэр Лоренс пробормотал: «Слишком резко, мой милый
— Может быть, вам придется потерять больше, чем ваше директорское жалованье!
— Не могу! Пускай они тогда забирают Иглскорт хоть завтра и избавят меня от убытков. — Обида вдруг вспыхнула в глазах старика. — Государство прижимает вас к стенке, обирает до нитки и еще ждет, чтобы вы ему служили без всякого вознаграждения. Так нельзя, Монт, нельзя!
Сомс отвернулся; у него не было ни малейшего желания разговаривать будто он стоял перед открытой могилой и следил, как медленно опускается гроб. Конец его непогрешимости! Сомс не обольщался. Завтра все это попадет в газеты — и его репутация дальновидного человека будет навсегда подорвана. Горько! Уж Форсайты больше никогда не скажут: «Сомс полагает…» Не будет больше старый Грэдмен следить за ним глазами преданной собаки, иногда ворча, но всегда подчиняясь непогрешимому хозяину. Тяжелый удар для старика! Деловые знакомые — правда, их не так уж много осталось — не будут больше смотреть на него с завистливым уважением. Интересно, достигнут ли слухи Думетриуса и торговцев картинами. Единственное утешение, что Флер не узнает. Флер! Ах, если бы у нее все прошло благополучно! На минуту он забыл обо всем остальном. Потом действительность снова нахлынула на него. Почему они все разговаривают так, как будто в комнате покойник? Впрочем, пожалуй, в комнате и правда покойник — его былая непогрешимость! Денежные потери казались ему делом второстепенным, отдаленным, неправдоподобным, как будущая жизнь. Монт что-то сказал насчет лояльности. Какое отношение имеет ко всему этому лояльность? Но если они думают, что он собирается трусить, — они жестоко ошибаются. Он ощутил прилив упрямой решимости. Пайщики, директоры — пусть воют, пусть потрясают кулаками: он собой помыкать не позволит! Он услышал голос:
— Прошу пожаловать, джентльмены.
Сомс снова занял место перед торчавшим без употребления гусиным пером; его поразила тишина. Пайщики ждали, что скажут директоры, а директоры ждали пайщиков. «Я бы с наслаждением прошелся по их рядам с хлыстом!» Нелепые слова произнесла эта «старая морская свинка», но какой-то смысл в них есть.
Наконец председатель, чей голос напоминал Сомсу кислый винегрет, политый маслом, иронически произнес:
— Что же, мы к вашим услугам, джентльмены.
Толстый краснолицый человек, сидевший подле Майкла, раскрыл пасть.
— Коротко говоря, господин председатель, мы совершенно не удовлетворены; но прежде чем принять решение, мы бы желали послушать, что вы скажете.
Кто-то вскочил под носом у Сомса и добавил:
— Мы бы хотели знать, сэр, какие гарантии вы можете нам дать против повторения чего-либо подобного в будущем.
Сомс увидел, как председатель улыбнулся, — нет у него настоящей выдержки!
— Разумеется, никакой, сэр, — проговорил председатель. — Вряд ли вы полагаете, что если бы мы знали, как наш директор-распорядитель злоупотребляет нашим доверием, мы держали бы его на службе лишнюю минуту.
«Не годится, — подумал Сомс, — он сам себе противоречит, и этот толстомордый тип, наверно, заметил».
— В том-то и дело, сэр, — сказал он. — Двое из вас знали, и все-таки этот мошенник сидел несколько месяцев на своем посту, обделывая свои дела и обкрадывая Общество, как только мог.
Все вдруг словно сорвались с цепи:
— А помните, что вы говорили?
— Вы взяли на себя коллективную ответственность.
— Вы говорили, что вполне одобряете поведение ваших содиректоров в этом деле.