Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 6
Шрифт:
Вот эта непризнанная вера, этот воровской кодекс и был душой той короткой беседы, которая произошла между Хилери и Бианкой во вторник, на следующий день после того, как мистер Стоун сидел у себя на кровати и ждал, когда взойдет луна.
Бианка сказала спокойно:
— Я думаю на некоторое время уехать.
— Быть может, ты предпочитаешь, чтобы уехал я?
— Ты здесь нужен, а я — нет.
Эти холодные и ясные, как лед, слова заключили в себе основу основ всего, и Хилери спросил:
— Ты ведь не сейчас собираешься ехать?
— Вероятно, в конце недели.
Заметив, что Хилери пристально
— Да, мы оба с тобой выглядим не слишком хорошо.
— Мне очень жаль.
— Я знаю.
И все. Но этого было достаточно, чтобы Хилери снова пришлось решать проблему.
Основные элементы этой проблемы оставались прежними, но относительные ценности изменились. Искушения святого Антония с каждым часом становились все мучительнее. У Хилери не было принципов, которые он мог бы им противопоставить, — было только органическое отвращение к тому, чтобы причинять боль другому, и смутная догадка, что уступи он своим желаниям, и он окажется перед проблемой еще куда более сложной. Он не мог рассматривать создавшееся положение так, как это сделал бы мистер Пэрси, если бы это его жена от него отдалилась, а на пути его встала молодая девушка. Мистера Пэрси не тревожили бы ни беззащитность девушки, ни сомнения относительно их совместного будущего. Этот славный малый с его прямолинейностью думал бы только о настоящем и уж, конечно, и в мыслях не имел бы связать свою жизнь с молодой особой из низов. Заботы о жене, которая сама пожелала от него отдалиться; также, разумеется, не принимались бы им в расчет. То, что Хилери все эти вопросы волновали, свидетельствовало о его «декадентстве». А пока факты требовали практического решения.
Он не разговаривал с маленькой натурщицей со дня похорон ребенка, но своим взглядом тогда в саду он, в сущности, сказал ей: «Ты манишь меня к единственным возможным между нами отношениям». И она своим взглядом, в сущности, ответила ему: «Делай со мной, что хочешь».
Были и другие обстоятельства, с которыми приходилось считаться. Завтра Хьюза выпускают из тюрьмы; маленькая натурщица не перестанет ходить к мистеру Стоуну, если только не запретить ей это; мистер Стоун, по-видимому, в ней нуждается; Бианка, по сути дела, объявила, что ее выгоняют из собственного дома. Такова была ситуация, над которой ломал голову Хилери, сидя под бюстом Сократа. Долгие и тягостные раздумья все время возвращали его к мысли, что не Бианка, а он сам должен уехать из дому. Он с горечью и презрением обвинял себя за то, что не догадался сделать это давным-давно. Он обзывал себя всеми кличками, которые дал ему Мартин: «Гамлет», «дилетант», «бесхребетный». Но это, к несчастью, не очень его утешало.
К концу дня ему был нанесен визит: держа в руке корзинку из ивовых прутьев, в кабинет вошел мистер Стоун. Он не присел, а сразу же заговорил:
— Счастлива ли моя дочь?
При этом неожиданном вопросе Хилери молча отошел к камину.
— Нет, — ответил он наконец. — Боюсь, что нет.
— Почему?
Хилери молчал. Затем, взглянув старику в лицо, ответил:
— Я полагаю, что по некоторым причинам она будет рада, если я на время уеду.
— Когда?
— В самом ближайшем времени.
Глаза мистера Стоуна, светившиеся печалью, казалось, старались разглядеть что-то за стеной тумана.
— Мне
— Я старался.
Лицо мистера Стоуна вдруг покраснело.
— У вас нет детей, — проговорил ом с болезненным усилием. — Вы живете как супруги?
Хилери отрицательно покачал головой.
— Вы чужие друг другу?
Хилери наклонил голову. Последовало долгое молчание. Мистер Стоун перевел взгляд на окно.
— Без любви не может быть жизни, — проговорил он наконец и опять посмотрел на Хилери.
— Она любит другого?
И снова Хилери покачал головой. Когда мистер Стоун заговорил, было ясно, что он говорит про себя:
— Не знаю, почему, но я рад этому. Вы любите другую?
При этом вопросе брови Хилери сдвинулись.
— Что вы называете любовью?
Мистер Стоун не ответил. Он, очевидно, был погружен в глубокие размышления. Губы его начали шевелиться:
— Любовью я называю забвение самого себя. Часто бывают союзы, в которых только проявляются инстинкты пола или сосредоточенность на самом себе…
— Это верно, — прошептал Хилери.
Мистер Стоун поднял голову — лицо у него было напряженное, растерянное.
— Мы обсуждаем! что-то?
— Я говорил о том, что для вашей дочери будет лучше, если я временно уеду.
— Да, вы чужие друг другу, — сказал мистер Стоун.
— У меня есть на совести одно дело, о котором я должен рассказать вам до того, как уехать. А потом решайте сами, сэр. Та молодая девушка, которая приходит к вам работать, больше уже не живет там, где жила прежде.
— На той улице… — начал было мистер Стоун.
Хилери быстро продолжал:
— Она была вынуждена переехать, потому что муж той женщины, у которой она снимала комнату, увлекся ею. Он сидел в тюрьме и завтра выходит на свободу. Если девушка будет продолжать ходить сюда, он, конечно, сможет ее разыскать. Боюсь, что он опять начнет ее преследовать. Вы меня поняли, сэр?
— Нет, — ответил мистер Стоун.
— Этот человек, — терпеливо разъяснил Хилери, — жалкое, грубое существо, он был ранен в голову и не вполне отвечает за свои поступки. Он может обидеть девушку.
— Как обидеть?
— Он уже поранил штыком свою жену.
— Я поговорю с ним.
Хилери улыбнулся.
— Боюсь, что слова тут едва ли помогут. Она должна скрыться.
Воцарилось молчание.
— Моя книга! — проговорил мистер Стоун.
Хилери словно что ударило, когда он увидел, как вдруг побелело лицо старика. «Надо, чтобы он проявил силу воли, — подумал он. — Когда я уеду, она все равно сюда больше не придет».
Но он просто не мог видеть трагические глаза мистера Стоуна и, коснувшись его рукава, сказал:
— Быть может, сэр, она согласится на риск, если вы попросите.
Мистер Стоун не ответил, и Хилери, не зная, что еще сказать, отошел к окну. В негустой тени, где не было ни слишком тепло, ни слишком холодно, дремала Миранда, положив мордочку на лапы и слегка оскалив белые зубы.
Снова раздался голос мистера Стоуна:
— Вы правы: я не могу просить ее, чтобы она так рисковала!
— Вот она идет по саду, — сказал Хилери хрипло. — Позвать ее?
— Да.
Хилери знаком предложил девушке зайти.