Джон Р.Р.Толкиен. Биография
Шрифт:
Вмешательство Соединённых Штатов повлекло за собой перелом в ходе войны и вселило в англичан новые надежды. Однако ситуация с Россией и Восточным фронтом по-прежнему оставалась неопределённой. В России власть перешла в руки большевиков, и всю страну охватил хаос. К тому времени на Восточном фронте пало уже несколько миллионов русских солдат, и новые власти решили пойти на уступки и подписать перемирие на весьма невыгодных условиях.
Для Эдит и Рональда Рус стал очередной тихой гаванью, ещё одним островком счастья и спокойствия в море бедствий. Впервые для них забрезжила надежда, что Рональду не придётся возвращаться на фронт. Но идиллия продлилась недолго. Правда, во Францию Толкиена больше не отправили, но в марте его перебросили в новый лагерь — в стаффордширском городке Пенкридж, в семидесяти милях к югу от Руса. Эдит, маленькому Джону и Дженни Гроув снова пришлось ехать следом за ним. Стоило же им устроиться на новом месте, как Толкиену пришёл приказ о возвращении в Йоркшир.
Чаша терпения Эдит переполнилась, и она наотрез отказалась от очередного переезда. Она предпочла остаться в Пенкридже, а Рональд
Эдит была на грани нервного срыва. Конечно, она не могла не радоваться тому, что муж её вернулся из окопов живым, но вот уже полтора года он то и дело болел, а вдобавок Эдит вынуждена была беспрестанно переезжать за ним с места на место. Не удивительно, что она вышла из себя и даже озлобилась. Из переписки между супругами явствует, что она уже не давала себя труда скрывать своё разочарование. В одном из писем Эдит иронически замечает, что за последние два года Толкиен провёл в постели столько времени, что наверняка успел отдохнуть впрок на всю оставшуюся жизнь.
Но самое страшное было уже позади. В этот последний год войны союзники по-прежнему несли тяжёлые потери (в числе погибших оказался и Уилфред Оуэн, убитый при переправе через канал Уаза-Самбра всего за неделю до капитуляции немцев [31] ), но перемены к лучшему начались уже в конце 1917 года. 11 ноября 1918 года в вагончике на железнодорожной станции в Комьпене, где размещался штаб союзных войск, верховный главнокомандующий маршал Фердинанд Фош [32] принял договор о капитуляции, подписанный от имени Германии правительственным чиновником Маттиасом Эрцбергером [33] . На следующий день Толкиен обратился к своему командиру с просьбой перевести его в Оксфорд с целью завершения образования до демобилизации.
31
Согласно некоторым свидетельствам, телеграмма с известием о гибели сына пришла родителям Оуэна 11 ноября 1918 года, когда в Шрусбери зазвонили колокола в честь заключения перемирия. — Прим. автора.
32
Фош, Фердинанд (1851 — 1929) — маршал Франции, британский фельдмаршал, маршал Польши, член Французской академии. В первую мировую войну — командующий армией, впоследствии — группой армий. В 1917 — 1918 гг. — начальник Генштаба, с апреля 1918 года — главнокомандующий союзными войсками. — Прим. перев.
33
Эрцбергер, Маттиас (1875 — 1921) — член германского правительства в октябре — ноябре 1918 года, впоследствии — министр финансов Германии. — Прим. перев.
Глава 5. Фантастические миры
Каждому поклоннику Дж.Р.Р. Толкиена известно, что цикл книг, повествующих о Средиземье, не имеет себе равных. За последние полвека появились тысячи произведений в жанре фэнтези, авторы которых обязаны Толкиену очень многим. Но ни одно из них не производит на читателя впечатление такой же целостности и полноты, как мир, изображённый в «Хоббите», «Властелине колец», «Сильмариллионе» и «Утраченных сказаниях». И это не случайно. В отличие от современных авторов, работающих в жанре фэнтези, Толкиен работал над созданием этого цикла произведений почти всю свою жизнь — в общей сложности около шестидесяти лет. И в каком-то смысле его внутренний мир — мир Средиземья — стал для него более реальным, чем внешняя жизнь.
Но с чего же начался обширный труд, приведший к рождению этого «параллельного мира»? Что побудило Толкиена взяться за эту работу? И что помогало ему долгие годы сохранять к ней глубокий интерес?
Это непростые вопросы, и ответить на них исчерпывающим образом нам едва ли удастся. Но в наших силах, по крайней мере, попытаться проследить за ходом мысли Толкиена и рассмотреть истоки и первоосновы его грандиозного замысла.
Прежде всего, нам следует обратиться к тем ранним впечатлениям, которые Толкиен бережно хранил в душе с детских лет. Мы помним, как нежно он любил сельскую Англию, и можно не сомневаться, что многие её черты запечатлелись и в сотворённом им мире Средиземья. Подобно большинству детей, Толкиен много фантазировал и выдумывал всевозможных монстров и чудищ, а окружающий мир представал его воображению волшебными краями, полными чудес и приключений. Необычно, однако, то, что образы детских фантазий сохранились в его памяти очень отчётливо, и когда он начал писать, ему не составило труда к ним вернуться. Время игр в компании младшего брата осталось позади, но Толкиен стал создавать персонажей, которые могли бы разыгрывать за него любимые роли. Так поступают все авторы художественных произведений. Но в данном случае важно то, что прототип своего воображаемого мира Толкиен создал ещё в раннем детстве. Основой всей сложнейшей альтернативной реальности Средиземья стала игра детской фантазии. Толкиен сберёг в памяти незатейливую сказку своего детства и преобразил её в невероятно увлекательную и правдоподобную мифологию, по сей день потрясающую воображение читателей.
Именно стремление создать мифологию и стало средоточием легенд о Средиземье. Первые фрагменты будущего великого эпоса Толкиен записал ещё в годы войны, по возвращении с фронта. Он мечтал создать, по собственному его выражению, «мифологию для Англии». Изучая древние языки и культуру народов, говоривших на этих языках, он пришёл к выводу, что в Англии, в отличие от Исландии, Скандинавии или стран Центральной Европы,
34
«Младшая Эдда» — прозаическое изложение скандинавских мифов и важнейший памятник древнескандинавской религии, в рамках культуры европейского Севера игравший столь же важную роль, что и «Ветхий Завет» — в контексте христианской культуры. «Беовульф» — анонимная эпическая поэма, датируемая приблизительно 700 г. н.э. Главный её герой, Беовульф из племени гаутов, спасает датчан от чудовищного тролля Гренделя, а полвека спустя погибает в битве с огнедышащим драконом, напавшим на гаутов. Полагают, что это сказание восходит к скандинавскому фольклору. Поэма была записана вскоре после христианизации скандинавских народов, и языческие элементы сочетаются в ней с христианскими. Но теснее всего толкиеновский мир связан с «Калевалой» — собранием карело-финских устных преданий, древнейшие из которых сложились по меньшей мере две тысячи лет. Свой современный облик «Калевала» обрела благодаря финскому фольклористу Элиасу Лёнроту, составившему связное повествование из фрагментов эпических песен, которые сам собирал в народе много лет. Первое издание «Калевалы» вышло в свет в 1835 г. — Прим. автора.
Не ему первому пришла в голову такая идея. Э.М. Форстер [35] в романе «Хауардз-Энд», опубликованном в 1910 г. писал:
«Почему в Англии нет великой мифологии? Наш фольклор так и не вышел из колыбели. Лучшие мелодии, какие можно услышать в нашей сельской местности, — детища греческих свирелей. При всех своих достоинствах, при всей своей глубине народное воображение оказалось здесь бессильно. Оно так и не пошло дальше ведьм и фей» [36] .
35
Форстер, Эдуард Морган (1879 — 1970) — английский писатель, автор ряда романов («Куда боятся ступить ангелы», «Комната с видом», «Хауэрдз-Энд», «Поездка в Индию», «Морис»), рассказов, очерков и эссе, критического труда «Аспекты романа». Тема романа «Хауэрдз-Энд» — восстановление связи между «невидимым» и «видимым» мирами, между миром воображения и земной реальностью. — Прим. перев.
36
E.M. Forster. Howards End. Penguin, London, 1989, p. 262. — Прим. автора.
Но кто лучше Толкиена мог справиться с этой задачей? На роль создателя мифологии Средиземья он подходил идеально: ведь автору такого труда необходимо было обладать не только живым и дисциплинированным воображением, но и тонким чувством языка и глубоким пониманием лингвистики. Многие удивляются, впервые услышав о том, что Толкиен целыми днями работал в университете, а книги сочинял, главным образом, по ночам или когда удавалось выкроить свободную минутку. С другой стороны, многие его коллеги-профессора наверняка тоже удивились, когда Толкиен прославился своими книгами. Но на самом деле только это сочетание художественного дара с талантом лингвиста и позволило ему создать самодостаточную вымышленную культуру. Ибо, как Толкиен узнал ещё в ранней юности, язык — это не просто слова.
В действительности, изучение языка — это изучение культуры. Может показаться странным, что, будучи профессором англосаксонского языка и прекрасно разбираясь в лингвистических тонкостях и структуре ещё десяти-двенадцати языков, Толкиен, тем не менее, с трудом мог говорить по-французски и по-испански. Но дело в том, что Толкиена интересовали в первую очередь взаимосвязи между языком и культурой. Изучая «Беовульфа» (которым Толкиен был увлечён ещё со времён учёбы в школе короля Эдуарда), можно получить массу информации об образе жизни и мировосприятии скандинавских народов VII столетия. «Младшая Эдда» и «Беовульф» содержат в себе ничуть не меньше сведений о древних скандинавах, чем любая коллекция археологических находок.
Таким образом, изучение древних языков помогло Толкиену оценить роль мифа как памятника древней культуры. И только осознав это, он смог приступить к созданию собственной мифологии для описания некой вымышленной культуры (по существу, целой вымышленной вселенной!), основанной на языках народов, населяющих этот фантастический мир. Именно язык или, точнее говоря, эльфийские языки, и стали тем зерном, из которого впоследствии вырос весь эпический цикл Средиземья.
Но, разумеется, одного лишь интереса к языку, пусть даже всепоглощающего, для создания мифологии было недостаточно. Столь же важную роль в рождении Средиземья сыграли ещё три фактора: во-первых — яркое воображение, без которого невозможно было бы сотворить эти несуществующие языки и вдохнуть жизнь в говорящих на них персонажей, во-вторых — дисциплинированность, без которой написать все эти книги были бы просто невозможно, а в третьих — побудительная причина, без которой Толкиен так никогда и взялся бы за этот колоссальный труд.