Джони, оу-е! Или назад в СССР

Шелест Михаил Васильевич

Василий Михайлович включил свой агрегат и из динамика «резануло» так, что из зала выскочили с выпученными глазами Мишка с его матерью.

— Вася! — вскричала она. — Что это такое! Девять часов ночи.

На лице Василия Михайловича расплывалась улыбка.

— Вот это звук! — покачал головой из стороны в сторону он. — Мёртвого поднимет. Похоже на гитарный звук?

Я, честно говоря, тоже слегка прифигел.

— Похоже. Что это у вас?

Мужчина пожал плечами.

— Дверной звонок сделал. Он как кот мяучит, но мерзко так, что сняли

мы его.

— А-а-а… Да-да… Помню-помню. Было у вас, что-то похожее на квакание лягушки.

— Ага-ага, — он заулыбался. — Его можно регулировать вот этим резистором. Хоть квакание, хоть мяукание. А тут… Пикируюший бомбардировщик.

— А оригинальный звук включите, пожалуйста.

Оригинальным звуком являлся мерзкий писк, похожий на звук третьей струны, снятый плохим звукоснимателем.

— Понятно. В общем-то работает. Надо паять корпус. Поможете?

— Какой вопрос? Конечно. Прямо на работе и спаяю. Я же сварщиком сейчас работаю на ТЭЦ. Там аргоном и сварю из медных пластин.

— Не-не… Надо обязательно согнуть четыре лепестка и сварить тогда уж медным электродом для сварки меди. Мы не будем эту машинку красить, а шлифанём, полирнём и лаком покроем. Основание тоже медным будет. На четырёх винтах. Под винты внутри трубки приварить надо и нарезать в них резьбу. Я вам рисунокпринёс.

Василий Михайлович посмотрел рисунок с подробным эскизом, нарисованный вполне сносно. Рука твердела и линии получались более-менее ровные.

— У тебя хорошая рука. Рисуешь?

— Да, какой, хорошая? — возмутился я. — Прямую линию с трудом…

— Не-не… Я вижу. Сам в молодости увлекался рисованием и масляной живописью.

— Масло — это серьёзно. Покажете работы? — проявил я внимание к интересам будущего «бизнес партнёра».

— Давно это было, — махнул он рукой. — Кое какие картины дома в деревне остались. Сейчас только карандашом… Иногда.

— Понятно. Вот тут, — ткнул я пальцем в рисунок и перевода беседу в деловую плоскость, — штекерные пальчиковые разъёмы типа «мама» должны стоять. Они в телефонах старых использовались и на наших военных рациях. Не знаю, где взять.

— Чак, что ли? — спросил Михалыч. — Так есть у меня парочка. Демонтировали мы как-то старый коммутатор в порту. Вот и завалялись. Сейчас.

Василий Михайлович вышел на балкон и поковырялся в древнем холодильнике «Саратов», используемом им, судя по всему, как шкаф.

— Вот, — показал он две пары «чаков», воткнутые в родные гнёзда. — Оно?

— Оно, — радостно выдохнул я.

С чаками всегда были проблемы.

— А там, где вы их брали, больше нет?

— Телефонистом в порту Семёныч. Никто его не выгонит, как бы не хотели. Только он знает, что куда идёт и с чем соединяется. Телефония девица с причудами. Можно и до Берлина дозвониться за бесплатно, если знать как. Семёныч знает, так как имеет там родственников. У него в кладовой есть всё, что когда-то стояло в порту. Там такие закрома…

Мишкин отец покачал головой.

— Он нам нужен, Василий Михайлович. Берём в долю?

—

Нам? — удивился «будущий бизнес партнёр». — В долю? Мы, что, банда?

Он снисходительно улыбнулся уголками губ.

— Мы — партнёры по бизнесу.

— О, как! И какой же бизнес мы станем, э-э-э, развивать.

— Начитанный дядька, — подумал я. — А всего лишь простой сварщик. Или радист? Ну, точно, высшего образования у него нет. А рассуждает, как… Здраво рассуждает. Вот они лучшие кадры СССР! Золотой фонд на котором страна продержится до двадцатых годов третьего тысячелетия! Средний класс! Какой,нахрен, средний класс? Элита!

— Примочки. Кроме этой, будем и другие звукоимитаторы делать. Музыкантам нравится со звуком экспериментировать. Каждый ищет своё звучание инструмента. Сейчас это тренд в зарубежной эстраде. А наши им подражают, значит спрос ожидается сумасшедшим.

— Тренд? Это что такое? Я английский знаю чуть-чуть — радист ведь — но такого не помню.

— Тренд — направление развития.

— В журнале вычитал? Заграничном?

— Угу.

— Брат перевёл?

— Сам чуть-чуть. Со словарём. Интересно было, что там написано, вот иперевёл. Брат поправил.

Василий Михайлович, покрутил головой и философски заметил.

— Охота пуще неволи.

Потом посмотрел на меня и с сомнением продожил:

— Бизнес — дело серьёзное. Надо вкладывать средства: финансы, труд. Муторно это и затратно. Тренд трендом, но надолго тебя хватит? Твоего задора и интереса? Молодость ветрена, а я уже не молод.

— Молодость изобретательна. А меня, я уже сказал, творчество не интересует. Меня интересуют деньги.

Василий Михайлович вздохнул.

— Кого они не интересуют? Удивительно, что ты озадачился зарабатыванием денег, а не твой старший брат. Тебе точно столько де лет, как и моему Мишке?

— Я шестьдесят первого года рождения и учусь с ним в одном классе.

— Это понятно…

Он почесал затылок.

— В конце концов, что я теряю. Обещал помочь — помогу, а там видно будет. Эту штуку ещё ведь продать надо суметь. Главное в бизнесе, знаешь что?

— Что?

— Умение продать. Я вот продать что-то точно не сумею.

— Ни фига себе! — подумал я и спросил: — Почему?

— Стыдно этим заниматься. Телевизоры иногда кому-нибудь чиню, а деньги взять стыдно, — признался он.

— Ничего, мне не стыдно и я знаю, как продать. Мне кажется, что знаю, — поправил себя я, увидев недоверчиво-снисходительную улыбку.

— Ну… Пробуй. Ты же не украл это, — он показал на прибор, а сделал. А сделанное своим трудом, всё-таки, не зазорно продать.

— Сделаем, — поправил я его. — Не кажи гоп, покуда не перескочил. От вас сейчас зависит внешний облик нашего товара. Обёртка, так сказать.

— Да-а-а… Сказать, что я удивлён нашей беседой — не сказать ничего. Попробуем сделать обёртку привлекательной. Но медь всё-таки надо красить. На горячую. Есть на Фарфоровом заводе краска — то ли глазурь то ли эмаль — Можно ею попробовать.