Джордж Вашингтон: Да здравствует Америка!
Шрифт:
Уже несколько лет лозунг «No taxation without representation!» – «Никаких налогов без представительства!» был главным в американском обществе. В октябре 1765 года по зову Массачусетса 9 из 13 колоний, приславших 28 делегатов, собрались на первый межколониальный конгресс, чтобы этот лозунг принять. Колонисты читали и обсуждали политические памфлеты, в том числе и памфлет Джеймса Отиса «Права британских колоний», в котором он писал о том, что такая политика уже стоила одному королю головы, а другому – трона.
Джордж Мейсон, сосед Джорджа Вашингтона по имению, с которым они продумывали
– В 1763 году метрополия запретила нам селиться за Аллеганскими горами. Боится усиления нашей мощи? Через год она ввела пошлины Гренвиля и запретила торговать с Вест-Индией. А ведь это была единственная возможность вырваться из ее торговой монополии.
Они запретили нам даже рыбную ловлю у Ньюфаундленда, чего не позволяли себе все двести лет существования колоний. Наши корабли лучше и дешевле английских – они запретили их строительство, как и ранее – основание мануфактур. Мы не можем переработать собственный хлопок в ткани. После того как государственный долг Англии превысил 340 миллионов фунтов стерлингов, она впервые ввела в колониях налог прямого действия, который задел всех нас – гербовый сбор. Даже наша бумага должна быть английской! Мы первыми из всех колоний приняли резолюцию против гербового сбора, и нас тут же поддержали все.
Англия стала в корне подрывать интересы всей Америки, от плантатора до траппера, и натолкнулась на сопротивление. «Сыны свободы» организовали протесты и митинги. К ассамблеям присоединились улицы. 22 марта 1765 года закон был принят, и как только об этом узнали в колониях, в их городах начались демонстрации. Гербовую бумагу сжигали вместе с домами самых одиозных чиновников. Сборщиков налогов раздевали, валяли в перьях и смоле и в таком виде водили по улицам. За ними носили длинные шесты с чучелами английских министров и плакатами «Безумие Англии – разорение Америки!»
1 ноября, в день вступления закона в силу, во всех американских городах прошли массовые демонстрации в черном, названные похоронами свободы, и закон не вступил в действие. По нашему предложению начался бойкот английских товаров, который стал успешно разорять метрополию. В колониях началось создание комитетов связи для координации действий. Престиж английских властей быстро падал, и 22 февраля 1766 года закон о гербовом сборе был отменен.
Колонии ликовали и впервые поняли, что их союз – большая сила. Однако империя всего лишь отступила, и совсем ненадолго. «Сыны свободы» расклеивали листовки: «То, что они не смогли провести в жизнь открытой атакой, будут делать при помощи секретных махинаций, уловками и хитростями».
Мейсон остановился, и в таверне на минуту воцарилась полная тишина. То, что он сказал, была правда, подтвержденная через несколько месяцев.
В июне 1767 года в колониях началось косвенное налогообложение. Законы Таунсенда ввели пошлины на ввозимые в колонии стекло, краски, свинец, вино, масло и чай. В Бостоне было создано Высшее таможенное управление с широкими полномочиями. Началась борьба с контрабандой, и капитан корабля, задержавший судно с американскими или с европейскими товарами, получал половину их стоимости. За законы Таунсенда проголосовали 188 парламентариев против 98, которые на вопрос «Где находится Филадельфия?» отвечали «Кажется на Суматре».
Деньги от этих пошлин должны были пойти на содержание английских колониальных властей, чтобы сделать их независимыми от законодательных собраний. Ассамблеи возмутились, и губернаторы их распустили. В порту Бостона из метрополии высадились два пехотных полка, впервые враждебно встреченные населением.
Вашингтон и Мейсон организовали «Общество воздержания», быстро распространившееся по колониям. Бойкот английских товаров, ежегодно приносивших Британии два миллиона фунтов чистого дохода, стал всеобъемлющим. В колониях впервые появилась общая оппозиция во главе с Массачусетсом и Виргинией, заявивших, что «законы Таунсенда – покушение на свободу народа, и мы все вместе должны противостоять поработителям».
Вся Америка читала «Письмо пенсильванского фермера к жителям британских колоний» Джона Дикинсона:
«Нам не следует терять из вида ни на минуту, что мы не можем быть свободными. Не будучи уверенными в неприкосновенности, мы не можем считать неприкосновенной нашу собственность, если другие будут брать ее у нас без нашего на то согласия, как это делает английский парламент, облагая нас налогами.
Будем защищать свои права, и мы тогда оградим и свое материальное благополучие. Порабощению всегда предшествует равнодушие к общественным делам».
Бенджамен Франклин заявил в своей «Пенсильванской газете»: «Колонии должны объединиться для всеобщей борьбы за независимость». В них стали применяться способы борьбы, составлявшие привилегию суверенного государства. Желание независимости испугало многих, и население колоний разделилось на патриотов и лоялистов, верных короне. Распущенные ассамблеи продолжали работу в частных домах и тавернах. Они заявили: «Несоблюдение бойкота – высшая измена против Его Величества народа! Тот, кто не подчиняется воле своих сограждан – ставит себя вне общества».
10 июня 1768 года контрабандисты во главе с Джоном Хэнкоком во время досмотра их судна «Liberty» в бостонском порту таможенников с него просто выгнали. Напряжение быстро нарастало, и к богатым сословиям присоединялись средние и бедные. Во главе патриотов стояли очень влиятельные люди, по своему таланту, богатству, имуществу хранившие добродетели предков. Они прекрасно понимали, что самая удачная революция выводит наружу крайне развитое в человеческом обществе нравственное и материальное зло. Все вожди патриотов были приверженцами новых светлых идей, гордые сердцем, скромные духом, простые по образу жизни, честолюбивые, осмотрительные и великие граждане, которые принесли в жертву Отечества все, что могли. Джордж Вашингтон стал их вождем.
В апреле 1769 года на заседании виргинской ассамблеи владелец Маунт-Вернона заявил:
– Поскольку становится все очевиднее, что наши сиятельные владыки в Великобритании не успокоятся, пока окончательно не лишат Америку ее свобод, нам необходимо что-то предпринять для того, чтобы отвести удар и отстоять волю, унаследованную от наших предков.
Я глубоко убежден, что ни один человек не поколеблется поднять оружие для защиты столь бесценного дара. Без него все в жизни, как доброе, так и дурное, теряет смысл. Надо подрезать доходы метрополии от торговли с нами – не станут ли они повнимательней относиться к нашим правам?»