Джуд незаметный
Шрифт:
— А кто тебе это говорил?
— Моя двоюродная бабушка. Она говорила, что у нас, Фаули, брак всегда плохо кончается.
— Странно… Мой отец говорил мне то же.
Они замолкли, пораженные этой мыслью, неприятной уже как предположение; будь их союз возможен, он означал бы роковое усугубление наследственной неприспособленности к браку, два худа вместе — ждать третьего.
— А, это все ерунда! — с наигранной беспечностью сказала Сью. — Просто последнее время у нас в семье неудачно выбирали спутников жизни!
И они постарались убедить себя, что все случившееся не имеет никакого значения, что они могут по-прежнему оставаться братом и сестрой,
VII
Дня через два от Сью пришла весть, которая как громом поразила его.
Еще не начав читать письмо, а только бросив взгляд на подпись, он уже догадался, что речь идет о чем-то очень серьезном, — она подписалась своим полным именем, чего раньше никогда не делала в своих письмах к нему.
"Милый Джуд! Должна сообщить тебе новость, которая, возможно, тебя не удивит, хотя, наверное, тебе покажется странной такая "экспрессность", как говорят железнодорожные компании о своих поездах. Моя свадьба с мистером Филотсоном состоится очень скоро — через три или четыре недели. Ты знаешь, мы собирались подождать, пока я закончу курс и получу диплом, чтобы в случае необходимости стать его помощницей. Но он так великодушен, говорит, что нет смысла ждать, раз я больше не учусь в педагогической школе. С его стороны это так благородно, — ведь я оказалась в своем нынешнем затруднительном положении целиком по своей вине, из-за того, что меня исключили из школы.
Пожелай мне счастья, знай, что я так велю, и не смей отказываться!
Любящая тебя кузина
Сюзанна Флоренс Мэри Брайдхед"
Джуд был потрясен. Он ничего не мог есть за завтраком и лишь пил и пил чай, так как в горле у него пересохло. Затем, собрался на работу, горько усмехаясь, как усмехался бы любой, попавший в его положение. Все оборачивалось в его глазах насмешкой. "С другой стороны, что оставалось делать бедняжке?" — спрашивал он себя, чувствуя, что не в состоянии даже заплакать.
— Ах, Сюзанна Флоренс Мэри! — твердил он себе за работой. — Ты еще не знаешь, что такое брак!
Может быть, она решилась на этот шаг после его признания, что он женат, как в свое время, возможно, ее толкнуло на помолвку его появление у нее в пьяном виде? Нет, конечно, для такого решения должны быть и другие, более веские причины практического и чисто человеческого свойства, однако Сью не была ни особенно практичной, ни расчетливой, и он поневоле склонялся к мысли, что именно самолюбие, уязвленное его неожиданным признанием, побудило ее уступить доводам Филотсона, который уверял ее, что лучший способ доказать, сколь необоснованны подозрения школьного начальства, — это как можно скорее выйти замуж за того, с кем она была помолвлена. В сущности, Сью оказалась в безвыходном положении. Бедная Сью!
Он решил вести себя как спартанец: не падать духом самому и поддержать ее, но в ближайшие два дня так и не смог написать поздравление, о котором она просила. А тем временем от его нетерпеливой кузины пришло еще одно письмо:
"Джуд, не согласишься ли ты быть моим посаженым отцом? У меня нет больше никого, кто бы мог
Твоя
Сюзанна Флоренс Мэри Брайдхед"
Джуд настроил себя на героический лад и ответил:
"Милая Сью, конечно, я желаю тебе счастья! И, разумеется, я буду твоим посаженым отцом. Вот что я предлагаю: так как у тебя нет своего дома, будет лучше, если тебя выдадут не из дома твоей школьной подруги, а из моего. Так, мне кажется, будет приличнее, раз я, как ты сама говоришь, ближайший твой родственник в этом уголке земли.
Не понимаю, почему ты должна подписываться по-новому и так ужасающе официально? Ведь я же тебе все-таки не совсем чужой!
Всегда верный тебе
Джуд"
Гораздо больнее, чем подпись, его укололи слова, которые он обошел молчанием, — "женатый родственник". Надо было быть идиотом, чтобы представлять себя ее возлюбленным! Если Сью написала так в насмешку, он едва ли мог бы простить ее, если же с болью… о, тогда другое дело!
Так или иначе, его предложение выдать Сью замуж из своего дома, должно быть, пришлось по душе Филотсону, который написал ему несколько строк, выражая горячую благодарность и согласие. Сью также поблагодарила его. Джуд тотчас снял более просторную квартиру, не только для того, чтобы уйти от слежки подозрительной квартирной хозяйки, которая отчасти была повинна в неприятностях, выпавших на долю Сью, но и ради удобства.
Затем Сью сообщила ему день свадьбы, и Джуд, наведя справки, установил, что она должна переехать к нему в следующую субботу, чтобы провести в городе хотя бы десять дней до совершения обряда, — этого было достаточно, хотя формально полагалось пятнадцать.
Она приехала в указанный день десятичасовым поездом; Джуд не встречал ее на вокзале — на этом настояла она сама, — дескать, ему нельзя пропускать утренние часы работы и терять заработок (если это была подлинная причина). Но он уже достаточно хорошо знал Сью и решил, что она поступила так, памятуя о том, что в минуты сильных душевных волнений оба они не умеют держать себя в руках. Когда он вернулся домой к обеду, она уже расположилась в своей комнате.
Они жили в одном доме, но на разных этажах и виделись мало, лишь изредка ужиная вместе; при этих встречах Сью вела себя, как испуганный ребенок. Что она при этом чувствовала, ой не знал; разговор у них шел машинально, хотя по ее виду нельзя было сказать, что она больна или ей нездоровится. Филотсон приходил часто, но обычно в отсутствие Джуда. Утром в день свадьбы Джуд отпросился с работы, и они в первый и последний раз за этот странный период завтракали вместе в его комнате-гостиной, которую он снял на то время, что Сью жила вместе с ним. Заметив своим женским глазом, что Джуду никак не удается навести в комнате уют, она принялась за уборку.