Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1
Шрифт:
– Такое предрасположение – не что иное, как чутье. Подобного рода отвращение приводит порой к прекрасным результатам. Однако надобно иметь опытного руководителя. Вы говорите, что не учились в коллеже, – продолжал он, – ну а школу-то, по крайней мере, окончили?
Жильбер отрицательно покачал головой.
– Читать и писать умеете?
– Перед смертью мать успела научить меня читать. Бедная матушка! Я был болезненным ребенком, и она частенько говаривала: «Хорошего работника из него не выйдет. Пускай станет священником или ученым». Когда мне надоедало следить за ее объяснениями, она повторяла:
«Учись читать, Жильбер, и тебе не придется колоть дрова, ходить за плугом, тесать камни». Вот так я и научился грамоте. К несчастью, матушка скоро умерла.
– Кто же учил вас писать?
– Сам научился.
– Сами?
– Да. Для этого я оттачивал палочку и просеивал песок, чтобы удобнее было на нем чертить. Два года я писал печатными буквами, довольно ловко копируя их из книги, и не подозревал о том, что существуют и другие буквы. И вот однажды, года три назад, мадмуазель Андре уехала в монастырь. Несколько дней от нее не было никаких известий, потом почтальон попросил меня передать барону ее письмо. Вот когда я увидал, что помимо печатных существуют другие буквы! Барон де Таверне сломал печать и бросил конверт. Я его подобрал и унес к себе. Когда почтальон опять у нас появился, я попросил его прочесть адрес. Надпись на конверте гласила: «Господину барону де Таверне-Мезон-Руж, в его имение через Пьерфит». Я сравнил каждую букву этой надписи с соответствующей печатной буквой и увидал, что за исключением трех все буквы алфавита фигурировали в этих двух строках. Потом я срисовал буквы, начертанные рукой мадмуазель Андре. Неделю спустя я уже переписывал этот адрес в десятитысячный раз и так научился писать. Теперь я пишу сносно, можно сказать – хорошо. Итак, сударь, вы видите, что мои надежды сбылись, потому что я умею писать, потому что прочел все, что попадало мне под руку, потому что я старался осмыслить прочитанное. Так отчего же я не смогу найти человека, которому будет нужно мое перо, слепца, которому понадобятся мои глаза, или какого-нибудь немого, которому будет необходим мой язык?
– Да ведь в таком случае у вас появится хозяин, вы же этого не хотите. Секретарь или чтец – это слуги второго сорта и ничего больше.
– Вы правы, – бледнея, прошептал Жильбер, – ну так что же!.. Я должен добиться своего! Я готов мостить улицы Парижа, разносить воду, если понадобится, но добьюсь своего! Я скорее умру, чем оставлю свою мечту.
– Мне кажется, у вас в самом деле есть сила воли и мужество, – заметил незнакомец.
– Вы так добры ко мне, – проговорил Жильбер. – А чем вы занимаетесь? Судя по одежде, вы – бухгалтер.
На устах старика заиграла ласковая, грустная улыбка.
– У меня, конечно, есть ремесло, – отвечал он, – каждый человек должен уметь что-нибудь делать, но оно нечего общего не имеет с бухгалтерией. И потом, зачем бухгалтеру собирать травы?
– Так ваша работа – собирать травы?
– Почти так.
– Вы, стало быть, бедны?
– Да.
– Именно бедные готовы отдать то, что у них есть, потому что бедность делает их мудрыми, а хороший совет – дороже денег. Можно мне попросить у вас совета?
– Возможно, я сделаю для вас больше. Жильбер улыбнулся.
– Я так и думал, – проговорил он.
– Как вы считаете, сколько денег вам понадобится, чтобы прожить?
– Очень немного.
– Вы, вероятно, совсем не знаете Парижа.
– Я впервые увидал его вчера с высоты замка Люсьенн.
– Вы, верно, не знаете, что в большом городе жизнь дороже?
– Насколько приблизительно?
– Ну, например, то, что в провинции стоит один су, в Париже вам обойдется в три раза дороже.
– Ах так? – воскликнул Жильбер. – Ну тогда… Если бы у меня была крыша над головой, угол, где я мог бы от дохнуть после работы, то на жизнь мне хватило бы около шести су в день.
– Прекрасно, мой друг! – вскричал незнакомец. – Как я люблю ближних! Идемте в Париж вместе, и я найду вам дело, которое вас прокормит, и в то же время вы сможете остаться независимым.
– Ах, сударь! – только и смог вымолвить Жильбер, опьянев от счастья.
Овладев собой, он прибавил:
– Надеюсь, вы понимаете, сударь, что я должен в самом деле работать и не приму от вас милостыни.
– Конечно. О, на этот счет можете быть совершенно спокойны, дитя мое – я не так богат, чтобы подавать милостыню, да еще первому встречному.
– Вот и прекрасно, – сказал Жильбер, которому эта мизантропическая шутка пришлась по душе, а вовсе не обидела, как можно было бы ожидать, – такие речи мне очень нравятся! Я принимаю ваше предложение и благодарю вас от всей души.
– Так мы уговорились? Мы пойдем в Париж вместе?
– Да, сударь, если вам угодно.
– Разумеется, раз я предлагаю.
– Каковы будут мои обязанности?
– Никаких, кроме одной: хорошо работать. Вы сами будете следить за тем, сколько времени вам нужно работать. Вы имеете право быть молодым, счастливым, свободным; вы даже будете иметь право на безделье, если, конечно, заработаете отдых, – прибавил незнакомец, пытаясь скрыть улыбку.
Подняв глаза к небу, он со вздохом воскликнул:
– О молодость! О сила! О свобода! В его тонких чистых чертах промелькнула невыразимая грусть.
Он поднялся, оперевшись на палку.
– А теперь, – повеселев, заговорил он, – раз у вас есть рабств, не угодно ли будет вам помочь мне еще раз наполнить мою коробку? У меня при себе есть немного оберточной бумаги, вот мы и завернем в нее первый урожай. Да, вот еще что не хотите ли вы есть? У меня остался хлеб.
– Прибережем его на вечер, сударь.
– Тогда доешьте вишни, а то они будут нам мешать.
– На таких условиях я согласен. Позвольте мне понести вашу коробку: вам будет удобнее идти, а я привык ходить быстро и от вас не отстану.
– По-моему, вы приносите мне удачу: мне кажется, я вижу вон там vicris hieracioides, я его безуспешно искал с самого утра. А вот у вас под ногами – осторожно, не раздавите! – cerastium aquaticum. He надо, не рвите! Вы ничего пока не смыслите в травах, мой юный друг! Одна из них еще слишком влажна, другая должна немного подрасти. Мы с вами вернемся сюда к трем часам за vicris hieracioides, a cerastium заберем через недельку. Кстати, я должен его показать одному моему знакомому ученому, у которого надеюсь получить для вас протекцию. А теперь проводите меня на то место, о котором вы мне недавно рассказывали и где вы видели хорошие папоротники.