Easy riders
Шрифт:
В коридор выпорхнул Артем с огромным букетом роз и замер, увидев, что я пришла не одна. Сильно не одна.
– Даша! Я хочу...
– Дочь, ты ж говорила, что вечером его тут не будет?
– Его тут и не должно быть.
– Ну, значит, он уходит. Иди-ка сюда, парень, – батя ухватил Артема за шиворот и вытащил за дверь, захлопнув ее за собой.
Вернулся он уже один, потирая костяшки на руках.
– Бать, ты его...
– Воспитал малость. Ключи мне оставишь, с Алтая вернешься – вещей его уже тут не будет.
– Пасибо, бать!..
–
– Угу, распотрошил подарок своей мамы.
Мы просидели до утра, выпив, наверное, тонну кофе, а утром поехали в банк и в суд. Сдаваться.
Заявление у меня приняли без вопросов, документы забрали и отравили на месяц думать.
Я уже подумала. Мне не нужен человек, предавший меня однажды. Я не хочу уезжать в экспедиции и знать, что меня не ждут. Пусть лучше меня ждет закрытый дом. И родители. И сестра. А такой мужчина мне не нужен.
Ближе к вечеру ко мне приехала Лиса, и батя отправился успокаивать маму, погрозив мне на прощание пальцем.
– Да не буду я напиваться, – я улыбнулась ему, подмигивая.
– Напиться как раз можно. Целая вернись.
– Баааать.
– Ладно, пока, – мы обнялись, и он ушел, оставив меня наедине с недоумевающей Лисой.
Лиса – потому что Алиса. Так мало того, что Алиса, еще и Селезнева. Моя школьная, университетская, в общем, лучшая подруга и коллега по безумию.
– Слушай, Дашка, вы о чем? А Артем где?
– Его нет и не будет. Я его выгнала.
Челюсть подруги улетела вниз, заставив меня нервно заржать – уж очень комичная получилась морда.
– Так, рассказывай.
Ну, я и рассказала. Как зашла в квартиру. Как увидела. Что сказала. Как приехала к родителям. Как подала заявление на развод. Как батя выкинул Артема из квартиры.
Я говорила и сама поражалась своему спокойствию. Где моя хваленая эмоциональность? Где вопли, крики о том, какой он козел? Мне даже плакать не хочется! Внутри спокойно и пусто. Только руки дрожат. И холодно. Я мерзну, хотя на улице духотища после жаркого дня.
– Да... дела. Ну он и козел, а.
– Да оба хороши. У меня – наука, экспедиции... А у него город и душный офис. Вот и начал искать развлечений.
– Мать, ты его оправдываешь? Кто ему в науку мешал пойти?
– Не оправдываю. Я просто не хочу впадать в истерику.
– А чего хочешь?
– Уехать.
– Куда?
– Пока – на Алтай. Докопать сезон. А там – посмотрим. Пошли спать.
В пять утра за нами пришла машина, и мы отправились в обратный путь, навстречу горам, солнцу, ветру, ледяным рекам и духам древности. Ехать до места оставалось шестьсот пятьдесят километров.
Это был самый тяжелый, самый безумный, но и самый потрясающий сезон за всю мою экспедиционную жизнь. Я срывалась в любые разведки****, напрашиваясь с шефом в самые сложные и труднодоступные места, куда девочек обычно не брали.
Лиса рассказала Палычу о причинах моего поведения, и он не задавал вопросов, когда я подходила с просьбой поехать на очередной
Мы совершили безумное путешествие на плато Укок*****, проверив “зону спокойствия”, проехали тысячу километров по Телецкому заповеднику******, выехав к точке сбора трех отрядов с юга. Рожи у коллег, когда мы явились на сутки раньше, да еще и со стороны, где дорог нет в принципе, были просто фееричные. Мы ловили сусликов в Курайской степи, кололи лед на Актру и делали из него чай... День археолога отметили так, что до сих пор от одного только воспоминания голова болит.
Я вернулась через месяц и обнаружила, что батя поменял замки в моей квартире, поставил новый стол на кухне и диван в спальне, подарив старую мебель детскому дому. Может, им и пригодится.
– Именем Российской Федерации мировой судья судебного участка №1 Центрального района города Новосибирска Павлова Ольга Васильевна... – сухой голос, зачитывающий постановление, звучал для меня лучше любой музыки, вызывая тихое ликование. – ... решил: удовлетворить исковые требования и расторгнуть брак между Высоцким Артемом Валерьевичем и Лихачевой Дарьей Сергеевной. Решение вступает в силу с 03 октября 2011 года и может быть опротестовано в течение десяти календарных дней.
Все. Ну наконец-то. Свобода!
Я вышла из здания суда, не оглядываясь. На крыльце меня догнал Артем и начал объясняться в любви, хватая за руки. В который раз.
В экспедиции я отключала телефон, не брала трубку, когда он мне звонил. Он заваливал меня сообщениями с признаниями в любви. Потом – с угрозами, что не даст развод. Потом снова в любви признавался. Как же ж надоел...
Я послала его подальше и прошествовала к машине, где меня ждала Лиса.
Мы круто развернулись и уехали, чуть не сбив этого придурка, с чего-то вдруг решившего, что кинуться под колеса – хорошая идея. Святая наивность. Лисища ударила по тормозам. Я бы переехала нафиг.
Добравшись до дома, мы наварили с ней глинтвейна, дабы отметить мою свободу.
Глинтвейна нам оказалось мало, и мы пошли за добавкой. Идея дойти до “водопоя”******* появилась в обеих головах сама собой, и мы отправились ее реализовывать.
Первым наши не слишком трезвые личности заметил Норвежец – здоровенный рыжий дядька, с которым у нас сложилась давняя и нежная дружба. Именно с него началась моя мотожизнь. Точнее, с покатушек с ним. Давным-давно, еще на первом курсе.
– О! Вернулись, расхитительницы гробниц!
– Вернулись-вернулись, – мы обнялись, причем мы с Лиской облапили его по бокам, а он просто
поднял нас обеими руками. По девочке на руку, ага.
– Девки, чего такие кислые?
– Да мы тут за вином для глинтвейна шли...
– Хорошо шли! Что отмечаете? Или просто так?
– Мою свободу отмечаем.
– Какую свободу? А муж?
– Объелся груш. Я теперь свободная девушка.
Норвежец смотрит на меня с подозрением, а потом начинает хохотать, ударяя себя по ногам, затянутым в кожаные штаны.