Эдельвейсы — не только цветы
Шрифт:
— У нее здесь жених, — кивнув в сторону подруги, пояснила чернявая.
— А у вас? — ухватился за слово незнакомец.
— Моего разбомбило! — и, откинувшись на спинку скамьи, расхохоталась, совершенно не понимая или не желая понять, что этим привлекла внимание окружающих. Хохотала легко, красиво: ни дать, ни взять — артистка!
Сжимая ее теплую, покорную руку, парень забыл о войне, о невзгодах и трудностях, что встречались теперь на каждом шагу. И наверное, думал — на свете есть только одна такая — высокая, смуглая, пьяняще молодая. Такая, без которой не обойтись.
— Как ваше имя? —
— А не все ли равно, — бросила томный взгляд. — Виолетта. Виола…
Ей было все равно, куда идти, лишь бы не сидеть здесь, не вдыхать этот пропахший карболкой и солдатским потом воздух. Наталка видела, как они поднялись и ушли куда-то вместе. Задумалась о судьбе новой знакомой. Виола, в сущности, неплохая, умная, а вот не повезло в замужестве и после этого все кувырком… Наталка сидела на полу среди молчаливых старух и уже жалела свою спутницу. Не надо было уходить от нее. Не надо отпускать одну. Да разве она послушает? Отмахнулась от этих мыслей и стала вспоминать Сергея, бой в Орлиных скалах. Не заметила, как склонилась на плечо старухи и заснула. Спала недолго, догадалась об этом потому, что не хотелось просыпаться. А кто-то настойчиво, ласково будил ее. Наконец открыла глаза и удивилась — над ней склонилась Виола. Она была не одна: рядом вертелся военный, а с ним еще один, такой же коренастый, молодой. Виолетта обняла Наталку и стала шепотом уговаривать поехать с ними.
— Уже все есть, — пояснила она, — дело за тобой… Поедем, мне одной скучно.
Наталка молчала.
— Ну, чего боишься? Съедят тебя, что ли?
Девушка рванулась из объятий, не желая слушать. Но та обхватила еще крепче, прижалась к разгоряченному лицу:
— Что с тобой, душенька? Не нравится? Хочешь, я тебе своего уступлю. Ты глянь — красавчик.
— Иди от меня!
— Брось, я пообещала…
— Ты, может, продать меня хочешь? — зло произнесла Наталка высвобождаясь. — Уходи!
— Душенька…
— Пошла ты со своей душенькой!.. — и с силой оттолкнула распоясавшуюся спутницу.
— Дура! — презрительно бросила та и, гордо вскинув голову, направилась к выходу.
Двое военных тотчас подхватили ее под руки.
Наталке ничего не оставалось, как дожидаться утра, сидя на вокзале. После того, что произошло у нее с Виолеттой, она уже не могла уснуть.
В шесть утра прозвонили московские куранты, и диктор начал читать сводку Совинформбюро. Солдаты, опавшие на полу, на скамьях, все как-то сразу проснулись. Даже дремавшие в углу старухи насторожились, сняли платки: события на фронтах волновали всех. В сводке говорилось о Волге и Кавказе, и Наталка поняла, что эти направления стали главными. Немцы теснили Красную Армию в горы, прижимали к Волге, и страшно было подумать, чем все это может кончиться.
Мальчишки показали Наталке здание школы, где сейчас размещался госпиталь.
— У вас брат ранен? — спросил один из них.
— Нет, я на работу.
— Вон, тетенька, объявление… Принимают!
Слово «тетенька» пришибло ее. Бросила строгий взгляд на мальчишку, но ничего не сказала, лишь подумала: «Неужели я так постарела?»
Начальник госпиталя долго рассматривал справку, выданную Наталье Нечитайло на пересыльном пункте. Но, узнав, что девушка пришла с оккупированной
Наталка обрадовалась. Сделано самое главное: устроилась на работу. Теперь ома обязательно разыщет Сергея. Ведь он где-то здесь, в Сухуми. И откладывать поиски нельзя.
В первый же день подошла к сестре-хозяйке, еще не старой, хмурой на вид женщине, и стала спрашивать, не лежит ли в госпитале молодой лейтенант… Черные усики у него… ранен в голову. Сестра-хозяйка посмотрела на новенькую и еще больше нахмурилась.
— Его фамилия — Головеня, — дополнила санитарка.
Сестра-хозяйка вспыхнула:
— Сперва о работе подумала бы! — и, повернувшись к сотрудникам, заговорила еще громче: — Видали? Не успела и дня проработать, а уже шуры-муры с лейтенантами! То одна, теперь другая!.. Между прочим, здесь не вертеп, а военный госпиталь!
Наталка пожалела, что заговорила с этой грубой и, видимо, несчастной женщиной. Чего доброго, раздует из мухи слона да еще с работы выгонит. Ищи потом, где устроиться.
Из дальней палаты донесся голос — звали санитарку. Прихватив на ходу судно, поспешила туда. Затем мыла полы, протирала окна, двери. Закончила работу поздно вечером. Сестра-хозяйка, которой было поручено устроить новенькую на ночлег, не стала утруждать себя. А может, просто забыла: мало ли у нее всяких дел! Наталка расстелила одеяло под лестницей, сунула под голову сапоги и быстро заснула.
Утром санитарка поднялась на второй этаж и тихонько постучала в дверь, на которой еще висела табличка: «9-й «А» класс».
— Ну чего там, как кот скребешься? — послышалось изнутри. — Входи!
Наталка отворила дверь.
— Ух, ты, — попятился солдат, стоявший посреди комнаты в одном исподнем. — Прошу прощения! Думал — кот, а выходит — кошка! — и, шагнув к койке, принялся натягивать тесный халат. — Да вы садитесь, — показал рукою без пальцев на койку. Усмехаясь, сам опустился рядом. Подошел еще один, на костылях, и тоже подсел к девушке. Лежавшие подняли головы: интересно, что за новое лицо?
— Вы, извиняюсь, по докторской линии аль насчет агитации? — подмигнул беспалый.
— Ни то и ни другое.
— Гм… стало быть, третье. Что же у нас может быть третье? А понятно, насчет судна и всяких прочих уток!..
— Угадали, — рассмеялась девушка. — Я по этой части, только на первом этаже.
— Ничего, держись, милая, — вел свою линию беспалый. — Придет время — повысят, на второй этаж переведут!
В палате вставал хохот. Санитарка тоже не могла удержаться от смеха.
— Одно запомни… извиняюсь, не знаю, как тебя кличут, — повернулся беспалый к девушке.
— Наталкой.
— Так вот, Наталья, — не моргнув глазом, продолжал солдат, — нелегко будет на третий этаж перебраться. Тут, скажу тебе, экзамент надо сдавать. Диплом, так сказать, на подметайлу получить…
— Я и без диплома как-нибудь.
Солдат бросил на нее лукавый взгляд и вдруг спохватился.
— Слухай, сестричка, чи не можешь ты письмо накатать? Как ни пробую левой — что курица лапой. Профессор и тот не прочитает.