Эдгар По в России
Шрифт:
Эдгар непроизвольно потрогал собственную шляпу. Если в ней пробьют дырку, купить новую будет не на что. Ладно, можно будет заклеить и замазать чернилами. Главное, чтобы не попали в лоб.
— А по какому поводу дуэль? — спросил Эдгар, ожидая услышать, что причиной стала женщина. Ну, в крайнем случае, неосторожное высказывание русского поэта. Александр, как он заметил, был довольно несдержан на язык.
И он почти не ошибся.
— Господин Палтусов — тот господин, с которым я дерусь, принял на свой счет эпиграмму, — пояснил Пушкин. — Я уж ему, дураку, объяснял, что писал не я, но он
— А что за эпиграмма?
— Позвольте, сейчас вспомню… Так… Ага, — прокашлялся Пушкин и с выражением прочитал по-французски:
— В году семьсот так девяносто пятом, А может, здесь иная дата? Создать козла задумал черт, Но по внезапному хотенью, А может — свыше повеленью, Он изменил свое решенье, И вас он вылепил.— Что-то знакомое… — призадумался Эдгар. — Где-то я уже слышал эти стихи? Только… там шла речь о свинье. И было написано по-английски.
— Вполне возможно, — кивнул Пушкин. — Я нашел эпиграмму в чьем-то альбоме, была она на французском языке. Как сейчас помню — очень удивился. В альбомы больше пишут про цветы-мечты, розы-морозы, разлуки-муки. Кровь-любовь поприелась, встречается реже. Верно, кто-то хотел похвалиться начитанностью. Слог легкий, запомнить легко. Но автора там не указано. А позавчера был в гостях и, как всегда, пристали — прочти, мол, Александр Сергеич что-нибудь новенькое! Все почему-то уверены, что, стоит мне открыть рот, как из него полезет очередное творение. Вам такое знакомо?
— Знакомо, — грустно кивнул Эдгар, вспоминая, как сослуживцы то и дело требовали от него "выдать" очередную эпиграмму на офицеров. Можно подумать, что стихи являются к вам по первому требованию!
— У меня настроение портится, если пристают. Я что, похож на бочку с пивом — ткни, и польется? И тут как раз увидел этого… Палтусова. А я мог поменять "свинью" на "козла". Очень уж он на козла походил — только что бородой не тряс.
— Вспомнил! — воскликнул Эдгар так, что спящий доктор открыл глаза, а Пушкин, приложив палец к губам, старательно зашикал:
— Наш доктор всю ночь принимал роды.
— Это Роберт Бернс, — шепотом объявил Эдгар. — Эпиграмма на одного из шотландских лордов.
— Бернс? — переспросил Пушкин. — Хм… Похоже. Точно, Роберт Бернс. Как это я мог забыть? Пожалуй, впредь буду читать лишь свои стихи. По-крайней мере, не так обидно за собственные вирши вызов на дуэль получить.
За разговором перестали замечать время и плохую дорогу, а когда карета наконец-то остановилась, показалось, что ехали всего ничего.
Пушкин, первым выскочивший из кареты, заботливо придержал дверцу для американца. Доктор же продолжал спать.
— Ну вот, какие мы с вами молодцы — приехали раньше. Теперь нам туда, — махнул Александр рукой в сторону каких-то кустов, сквозь которые пробивалась мутная гладь воды. Видимо, приехали на берег реки.
Эдгар, слегка оглядевшись, с грустью осознал, что, предлагая сапоги, Александр вовсе не хотел его обидеть — идти к месту будущей схватки предстояло через мокрую пашню. И хотя это совсем недалеко — шагов двадцать, но уже на втором шаге Эдгар Аллан По умудрился промочить ноги, а штиблеты превратились в два комка глины. Чертыхаясь, ругая себя и Пушкина (себя за чванливость, Пушкина за то, что не стал уговаривать — сам-то идет в сапогах), американец принялся чистить обувь. К счастью, Александр не стал выговаривать — я, мол, вам предлагал переобуться, а вы не послушались.
Когда Эдгар привел себя в порядок (не так чтобы хорошо, но сносно), показалась еще одна карета. Остановившись, выпустила двух мужчин, один из которых бережно нёс футляр с пистолетами. Выглядела пара карикатурно — толстый и тонкий, высокий и маленький. Маленький и толстый — этот явно секундант, раз с футляром, второй — высокий и худой, с бородой, противник. "Черт побери, а ведь Пушкин прав — есть в нем что-то козлиное, — мысленно усмехнулся По. — С другой стороны — мало ли, кто на кого похож?"
Пушкин поздоровался с пришедшими по-русски, представил своего секунданта — вначале по-русски, потом по-французски. Эдгар с изумлением услышал, что его представили по воинскому чину, только вот пропустили приставку "сержант". Поправлять Александра он не стал, зато поправил усики, приосанился и привел взгляд в такое же положение, в котором лейтенант Ховард рассматривал новобранцев. Оставшись довольным собой, Эдгар спросил: "Не пожелают ли противники примирения?", втайне надеясь, что оные не пожелают. Ну, когда же он еще поучаствует в настоящей дуэли?! А то, что Пушкин убьет своего противника, По даже не сомневался. Плохо лишь, что нужно будет куда-то девать тело — очень длинное, между прочим. Тащить в карету по этакой грязи? Слуг не видно, значит, эта обязанность выпадет секундантам. Хотя труп можно просто сбросить в реку. Камень, что ли, пока поискать? Ну вроде бы и неудобно, подождем.
Второй секундант — толстяк со смешными усиками — сказал что-то по-русски. Возможно, то же самое. К облегчению Эдгара, Пушкин и его соперник замотали головами.
— Значит, нам нужно обозначить барьер, — заявил По, осматриваясь вокруг. Из чего бы его обозначить? Кажется, должны быть сабли, которые втыкают. Конечно же, привезти сабли никто не озаботился. Из веток, что ли?
Пушкин придержал за рукав Эдгара По, готового ломать ближайший кустарник.
— Эдгар, не утруждайте себя. Здесь уже все готово. Видите два куста? Между ними аккурат двадцать шагов.
Американец подозрительно посмотрел на кусты. Разве кто-нибудь измерял расстояние между ними. Если только…
— Александр, их здесь нарочно посадили? — догадался По.
— Ну, разумеется. Здесь уже лет тридцать стреляются, если не больше. Кто-то из умных людей постарался — шаги отмерил да и воткнул пару веток. Ивняк быстро приживается. Зато теперь не нужно голову ломать да шаги считать.
Эдгар еще раз, но уже по-другому посмотрел на место дуэли. Узкая лента воды, пологий берег, поросший рогозом и мягкая, не по-осеннему яркая трава, выросшая на пролитой крови — унылая красота осени, предвестие смерти.