Эдгар По в России
Шрифт:
Пока Эдгар По осматривался, второй секундант открыл ящик с оружием, кивнул дуэлянтам — мол, разбирайте. Обыденность происходящего возмутила юного поэта, к тому же ему показалось, что первым протянул руку к пистолету этот… как там его, которого сравнили с козлом?
— Господа, я настаиваю, чтобы первым выбирал оружие господин Пушкин! — возмущенно воскликнул По.
— Эдгар, голубчик, какая разница? — лениво отозвался Александр.
Секундант с ящиком возмущенно вытаращил маленькие глазки:
— Никто не мешает господину Пушкину взять оружие первым! Или вы сомневаетесь в нашей честности?
Скрепя сердце Эдгар был вынужден признать, что в их честности он нисколько не сомневается. А жаль… Тогда бы можно было и самому подуэлировать. Дальше
— Александр Сергеевич?..
— Пусть будет орел.
Подкинув монетку, попытался поймать ее на лету, конечно же, уронил себе под ноги, секундант вперил глаза в медный кругляшик. Вздохнул: "Орел".
Отойдя от противника, Эдгар почти жалобно спросил:
— И что мне делать?
— А ничего, — отмахнулся Александр. — Стойте на месте, я сам встану туда, куда надо. Двинятин — это секундант, даст отмашку, мы выстрелим, вот и все. — Спохватился: — Да, помогите мне снять пальто.
Эдгар По держал пальто, стоял и мрачно наблюдал, как дуэлянты заняли свои места. Прозвучала команда на русском языке, и противники начали сходиться.
Сегодняшний день прошел не зря. По крайней мере, он не был похож на вчерашний. Я снова не выспался, промочил ноги, вымазался в грязи, зато стал участникам настоящего приключения, выступив в роли секунданта Александра Пушкина. Все участники дуэли остались живы, чему они чрезвычайно рады. Но более всех этому обстоятельству был рад доктор — ему не понадобилось вылезать из кареты. Впрочем, у него была тяжелая ночь.
Это не первая и, думается мне, далеко не последняя дуэль Александра — при пылкости его нрава это немудрено. Для меня остается неразрешимой загадкой — как он до сих пор остается жив? Нисколько не сомневаюсь, что и на прочих дуэлях Пушкин стрелял в воздух. Я даже понимаю, почему он так делал — убийца убивает не только соперника, но и самого себя. Пушкин не может быть убийцей, потому что он настоящий поэт. Он как-то привел мне цитату из собственного сочинения, что "гений и злодейство — две вещи несовместные". Или несовместимые? Я уже говорил как-то, что не считаю Александра великим поэтом, но это всего лишь мое частное мнение. Я не люблю признавать собственных ошибок, но готов признать — чтобы оценить поэзию Пушкина, нужно читать его на русском языке. Если в России его считают великим и даже гением, значит, так оно и есть. Я попытался читать со словарем одно из его стихотворений, но не смог. Чудное мгновенье — все понятно; но как перевести "чистого духа — хранителя красоты"?
После поединка (можно ли считать таковым дуэль, в которой противники стреляли в воздух?) Александр привез меня к себе домой, заставил переодеться в сухую одежду и напоил водкой. Потом мы полдня катались по Петербургу, нанося визиты его друзьям и знакомым. Александр объяснил, что надобно показать свету, что он жив и здоров.
Вечером кто-то из знакомых Пушкина давал бал. Разумеется, Александр звал с собой и меня, желая представить высшему обществу живого американца, да еще и поэта, но я отговорился неумением танцевать, хотя танцую довольно сносно. На самом же деле мне не в чем пойти на бал — фрака у меня нет, купить его не на что. Безусловно, скажи я об этом Александру, он нашел бы выход из положения. Но он и так постоянно платит за наши общие обеды, угощает в кондитерской.
В России любят военные мундиры, но явиться на бал в одном лишь форменном сюртуке (штаны мне пришлось оставить в казарме, потому что они оказались впору преемнику) и штатских панталонах было бы глупо.
Только по окончании поединка я осознал, как сильно рисковал, если бы кто-то из участников был ранен или убит! В России дуэлянтов ждет очень суровое наказание — военных отправляют в действующую армию, куда-нибудь под пули турок или татар, для штатских — тюрьма или ссылка в Сибирь. Иностранцев вроде меня лишь высылают из страны. Мне даже пришло в голову — а не пригласил ли Пушкин меня в секунданты именно поэтому? Дескать, американцу ничего не будет, высылка для него — пустяк, все равно рано или поздно пришлось бы покинуть Россию. Но при здравом размышлении я отмел эту мысль. Будь я в Санкт-Петербурге на законных основаниях, молено рассчитывать на помощь американских дипломатов, но я до сих пор не удосужился нанести визит нашему посланнику — никто не вспомнит о моем существовании, а русская Фемида имеет две орлиные главы и два клюва, смотрящих в разные стороны. Любой из них может в равной мере указать как на Восток, так и на Запад. Лицо без паспорта здесь — все равно что человек без родины.
Почему в России запрещены дуэли? Я спрашивал о том у Александра и не услышал ничего нового — мнение православной церкви на этот счет совпадает с мнением пресвитерианской. Дуэлянт совершает два смертных греха — убийства и самоубийства.
Но разве сам человек не вправе распорядиться собственной жизнью? Если мы не властны в своем рождении, так пусть хотя бы в смерти мы будем властны! Нет, не властны. Мы знаем, что и в Рождении и в Смерти властен лишь Он.
Надеюсь, на сегодняшнем балу Пушкин будет лишь танцевать, а не поссорится с кем-нибудь. С него станется. Кажется, на Востоке говорят, что "не стоит дергать смерть за усы", а Пушкин этим забавляется постоянно.
Кажется, я начинаю волноваться за будущее Александра. Возможно, ему попадались соперники, не пожелавшие смерти или увечий поэту? Но если когда-нибудь Пушкину встретится человек иного склада — завистник, безумец? Самый простой путь к славе — путь Герострата. Кто помнил бы Брута, не будь он убийцей Цезаря; Жака Клемана, зарезавшего Генриха Третьего или Франсуа Раваьяка, нанесшего удар кинжалом Генириху Четвёртому? Убийца Пушкина станет и Геростратом и Равальяком, потому что убьет не только выдающуюся личность, но уничтожит храм — храм, составленный из ненаписанных книг! Убийца Пушкина навечно обретет славу "убийцы Пушкина".
Глава девятая, в которой благодаря Эдгару По раскрываются две тайны
Эдгар открыл дверь в книжную лавку мистера Шина и… (Здесь можно бы написать, что Эдгар По замер от удивления, но это было бы неправдой. Эдгар По не замер и даже не остановился.) И удивила его не встреча с русским поэтом (почему бы Пушкину не находиться в книжной лавке?), а совершенно другое — Александр стоял перед конторкой, на которую мистер Шин выкладывал новинки и, вперив взгляд в страницу огромной книги, благоговейно шевелил губами. Похоже, Пушкин молился! Еще немного — и русский поэт начнет трепетать всем телом, помогая словам молитвы. Помнится, сосед по университетскому общежитию — истовый квакер, ежевечерне содрогался, когда на него снисходил Дух Божий, да так содрогался, что слышно было в комнате Эдгара. Эдгар Аллан По был юношей верующим, но не слишком. Если бы члены семьи Алланов по обе стороны океана узнали, что Эдгар забывал благодарить Господа за хлеб насущный, пришли бы в ужас. (Хотя что взять с испорченного мальчишки?)
У своего нового друга американец не замечал особой религиозности. Разумеется, одну из стен квартиры русского поэта украшали портреты святых, но Эдгар ни разу не видел, чтобы Александр обращался к ним с молитвой. (Протестанту было трудно понять, зачем русские обращаются к Богу через картинки, но он уважал чужую веру.) Что же это такое случилось?
Не смея мешать, Эдгар перевел взгляд на мистера Шина. Библиофил стоял в непривычной для него горделивой позе — не то рыцаря Ланцелота, притащившего королю Артуру голову дракона, не то кота, стащившего с хозяйского стола рыбу. Впрочем, на кота больше.