Единение
Шрифт:
С этими мыслями он спустился в медицинский блок, где для него уже заранее освободили целое крыло. Белые двери закрылись за ним на замки, позади них уже стояла охрана. При входе в палату, где находился объект тренировки, дежурила медицинская бригада, медсестра как раз раскрыла кейс первой помощи вместе с фельдшером, проверяя наличие препаратов. Вторая девушка в белом подкатила мобильный дефибриллятор.
Фельдшер спросила у генерального директора, как он себя чувствует, на что он на ходу бросил: «Нормально» и тут же вошел в палату. По телу прошла легкая дрожь,
Как только дверь палаты за ОПЗМовцем закрылась, он сконцентрировал свое внимание на мужчине, сидящем на смотровом кресле перед ним: это был обычный человек, вряд ли выделявшийся бы в толпе граждан, встреться они при других обстоятельствах, средних лет, худощавый. Он был одет в серый мешковатый комбинезон заключенного трудового лагеря с шестизначным номером на груди. Мужчина тут же увидел Константина и смотрел только на него безотрывно. В серо- голубых глазах читался страх вместе с отчаянием, но на миг в них блеснула надежда. Она бы задержалась подольше, не стягивай его конечности плотные кожаные ремни. Мужчина понимал, что едва ли ему суждено выйти отсюда.
— Осужденный шесть- четыре- три- один- пять- семь, — начал Константин, тут же проникая в мысли объекта, — вы знаете, почему вы здесь?
— Мне обещали помилование, — отрешенно ответил он. Если осужденный на что- то и надеялся, то надежда эта была слабой, призрачной. Но все же была.
Константин ухватился за эту мысль, глубже проник в сознание объекта, небольшая разминка перед настоящей тренировкой. Мужчина действительно хотел получить помилование и думал, что это возможно, хотя и всячески подавлял эти настроения в себе.
— Вы получите то, что вам обещали, если все пройдет хорошо, — Титов взял металлический стул и сел напротив объекта, взгляд мужчины сместился, — за что отбываете наказание?
— Убийство. Двойное, — тяжело проговорил осужденный. Картины тут же вспыли в его мозгу, но были калейдоскопом образов и отголосками ощущений. Константин снова взял все в свои руки, заставил воспоминания выйти наружу во всей красе, — моей семьи… Жена и сын.
— Продолжайте. Почему вы это сделали? — ужасные картины представали перед мысленным взором генерального директора, но за свою жизнь ему доводилось видеть и похуже. И делать.
— Я точно не знаю, — отвечал мужчина, по его щекам катились слезы, — это было на эмоциях, выдался тяжелый день на работе. Они…они все тяжелые, как каторга. С женой отношения были и без того натянутые, я вернулся, а она все говорила и говорила, попрекала меня чем- то, какими- то жуткими мелочами! — осужденный злился, Титов хорошо ощутил это. И вместе с тем в его мыслях чувствовалось глубокое раскаяние, — но я не хотел, — добавил мужчина в подтверждение ожиданий Константина.
— Вы же не скажете, что это вышло случайно, — твердо произнес генеральный директор.
— Нет, это моя вина. Целиком и полностью, — осужденный заплакал, — сын просто попал под горячую руку.
— Почему не расстреляли?
— Я…герой войны, участвовал в антитеррористической кампании, даже медалью наградили.
— Горько, что вы так низко пали. Разминка окончена, — Титов встал со стула, расстегнул один из ремней.
Освободившейся рукой мужчина тут же вытер слезы, однако это было неожиданно для него самого, мысли говорили, что он не отдавал себе этой команды. Осужденный высвободился, встал рядом с креслом, глядя на Константина испуганными глазами, а тот продолжал управлять им, словно марионеткой, оставляя остаточное сознание на поверхности.
«Это слишком легко, пройденный этап, — подумал Титов, — нужно идти дальше». Он сделал усилие, после чего окружение померкло, чтобы возникнуть вновь. Константин увидел самого себя, стоящего напротив. Все вокруг было покрыто легкой дымкой, как будто во сне.
— Что такое? — послышался голос где- то позади сознания, — как такое возможно?
— Пожалуйста, помолчите. Я сосредотачиваюсь, — ответил Титов. После этих слов он полностью подавил сознание осужденного, заменив его своим, и захватил тело. Но движения давались с трудом, он чувствовал себя годовалым ребенком, который только учится ходить, глаза слипались, в голове становилось тяжело.
Он сделал несколько неуверенных шагов к себе самому. Не мог утверждать точно, но заметил, как дрожит. Взгляд основной оболочки остекленел, из носа потекла кровь. Нужно выходить. И срочно.
Тут же его вытолкнуло из сознания человека и неведомой силой зашвырнуло в собственное тело. Полученные воспоминания ураганом ворвались в ум Константина, тот едва удержался на ногах и все же в последний момент не смог. Он начал падать и едва успел схватиться за стул, чтобы удержать равновесие и не рухнуть плашмя. Позади генеральный директор услышал, как открылась дверь палаты, но жестом прогнал медицинских работников. Держась за спинку стула, ОПЗМовец встал на ноги. Голова кружилась.
Мужчина стал приходить в чувство, он вновь боязливо огляделся по сторонам, а затем взгляд его замер на Титове. Резким движением он отбежал в угол.
— Не подходи! — крикнул осужденный, — я отказываюсь! Верните меня в лагерь!
— Боюсь, это уже невозможно, — спокойно ответил Константин.
— Я перестал быть собой, это так…ужасно. Что произошло?
— И вправду. Что? Расскажите мне, что вы почувствовали?
— Холод, — неожиданно для себя ответил осужденный, — а затем наступило состояние, похожее на сон, но в то же время я перестал себя ощущать, никак не мог проснуться, ничего не видел и не слышал, только урывками.
— Хм, — ОПЗМовец потер подбородок, — нужно будет это учесть при следующих тренировках, — он бросил взгляд на часы. Похоже, время в очередной раз против него, — остался последний аспект, самый сложный, прошу вас мне помочь. Не сопротивляйтесь, я освобожу вас от влияния.
Он сделал несколько шагов к объекту, голова все еще кружилась. Он крепко взял его за голову.
— Я избавлю вас от ваших грехов и сделаю полноценным членом общества, — с вызовом самому себе проговорил Титов.
— Я не хочу…