Единственная для принца. Книга 2

Агатова Анна

– Адептка, почему не пользуетесь магией? У вас отличный источник, хоть и не раскачан резерв. Так почему? – и глаза такие любопытные-любопытные!

Вообще-то, после такого действа, где думать не получалось, приходилось действовать почти на инстинктах.

И лишь проведя приём, я вспоминала, что видела, как такое делала матушка или кто-то из её подопечных. Не успев порадоваться ни своей ловкости, ни даже хорошей памяти, пришлось реагировать на выпады соперника, снова и снова ставить блоки и пытаться пробить защиту

этого опытного, как я теперь понимаю, воина. И вот теперь, когда очень хотелось упасть и не двигать даже ресницами, приходилось стоять навытяжку перед преподавателем, ещё и отвечать на его не вполне тактичные, а я бы даже сказала дурацкие, вопросы.

– Это личное, - смогла выдавить я.

Он наклонил голову к плечу и взгляд из любопытного стал заинтересованным. Я приуныла – трудно от такого взгляда что-то спрятать. А потом тревогой застучало в груди – а почему он интересуется?

– Насколько личное?

– Очень, - выдавила я.

И вдруг путы пали, и я почти расслабилась, ощутив, как притягивает меня такой мягкий и симпатичный пол. Но резкий рывок, сильная мужская рука, сжимающая мою рубаху в кулак прямо у самого моего подбородка и его прищуренные глаза, в которых не осталось ни капли мягкости, смотрят мне прямо в душу:

– А не помешает ли это личное твоей учёбе?

Я почувствовала даже запах его дыхания, настолько он был близко.

Запах, кстати, был приятный – мятный. Реакция меня немного подвела, всё же я здорово устала, и ответить ему я не смогла столь же резко, но вывернуться из захвата всё же удалось. И я отскочила подальше, с трудом переводя дыхание:

– Не помешает, а резерв я раскачаю.

Он опять улыбался уголком рта, а руки сложил на груди. Тень от носа легла на щёку, когда он наклонил голову набок, рассматривая меня.

– Да? – и прямо вот издёвка послышалась в его голосе, ехидство совсем такое не маленькое.

Я сделала шаг назад и ещё на подрагивающих ногах (надеюсь, дрожь хорошо была прикрыта широкими штанинами) и наконец оперлась спиной о стену. Так спокойнее. Не хотелось связываться с этим орлиноносым, он мне и раньше не нравился, а сейчас вот даже пугал.

Что он знает?

Я закусила губу.

Что можно рассказать? И стоит ли что-то рассказывать? Не примет ли он любые мои слова сейчас как оправдание?

Но подстраховаться стоило:

– Всё, что вас интересует, спрашивайте у Тэкэры Тошайовны. Она всё знает.

Этот, с носом, понимающе кивнул, хоть насмешка не ушла из его взгляда. Ну и ладно, пусть насмехается. Мне его слова, что слону зубочистка. Я сложила руки в ритуальном жесте и поклонилась:

– Я могу идти, мастер?

– Что, и не спросишь о своих перспективах?

– А нужно спросить? – я так и стояла, слегка склонившись и держа руки вместе. Очень удобно – он не видел моего лица. Хотя и столь же неудобно – его я видела только до пояса, среагировать

на любое его движение я, конечно, успею, но вот что там на его носатом лице отражается – не видно.

Короткий смех и:

– Даже страшно представить, насколько домашним было твое образование, - стало мне ответом. – Посмотри на меня.

Пришлось распрямиться, хотя лучше бы я так и стояла в наклоне – его ехидный взгляд вновь впился в моё лицо, и я почувствовала себя бабочкой, пришпиленной к доске. И даже, о немилосердные боги, мне показалось, что я вижу через увеличительное стекло, как огромный глаз исследователя рассматривает меня-бабочку. Одна его рука оперлась о стену у моей головы, а в другой он перебирал какой-то браслет, взгляд был тяжелым и совсем без улыбки.

– У тебя есть данные, девочка. И ты мне нравишься. Но много пробелов. Техники почти никакой, хотя то, что есть, очень непривычно и потому дает интересные возможности для развития. Мне нужно подумать над твоим феноменом.

– Над моим… чем?

Он коротко хохотнул, оттолкнулся от стены рукой, которая своей близостью заставляла меня нервничать, чего уж там – дрожать заставляла, и отошел на полшага назад.

– Потрясающий уровень образования! Но неважно. Мне нужно подумать…

Я вновь сложила руки в ритуальном жесте и повторила вопрос:

– Так я могу идти... – и не удержав сарказма, добавила, надеюсь, добавила совсем чуть-чуть, чтобы только самой себе было заметно, - пока вы будете думать?

– Думать я буду долго, - сказал он и отошел, повернулся ко мне спиной, а я стала потихоньку перемещаться.

Орлиноносый декан резко повернулся и вонзил в меня палец.

Ну как вонзил? Почти вонзил. Или вонзил бы. Если бы я загодя тактически не отступила вплотную к двери. Совсем вплотную – лопатки прямо ощущали рельеф дверного полотна.

– А пока я буду думать, ты будешь ходить на дополнительные занятия по рукопашному бою. Понятно?! И резерв будешь раскачивать под моим контролем.

Я сглотнула. Я опять была пришпиленной бабочкой под увеличительным стеклом.

Ох уж эти глаза острее стали, ох уж этот нос крупнее клюва!

– Да, мастер! – я вывалилась в дверь, которая подозрительно легко подалась под моей спиной. Но я так спешила, что задумываться об этом не стала. Даже на ритуальный поклон меня уже не хватило.

Я спешила по полутёмному коридору к лестнице, что вела наверх. Вокруг сновали адепты, у которых, видимо, начинались вечерние занятия – и здесь переполненность Академии сказывалась на расписании, и я спешила выбраться из толкотни, не обращая внимания на взгляды, свист, словечки, что некоторые несдержанные парни отпускали в мой адрес. Кто-то сзади дёрнул меня за рукав, и я резко повернулась, ожидая кого угодно, но… Это оказалась Ариша. Она испуганно уставилась на меня, а я выдохнула с облегчением.