Единственная для верианского принца
Шрифт:
Судя по трем именам, Нонкс – королевского рода. У незнатных верианцев имен всего два. И я нигде, кроме Земли, не встречала отчества.
Краем глаза заметила, как Нонкс остановился и слегка наклонил голову, изучая зал. Если верить тому, что я читала, у большинства верианцев радужка либо желтая, либо зеленая, почти в тон с нефритовой кожей. Но некоторых счастливцев природа одарила удивительными оттенками глаз: лиловыми, густо-синими, или фиалковыми, как у Нонкса.
Заметив, что мимо нас полетела гигантская желтая планета, похожая на кусок чистого золота, я резко повернулась к экрану.
Холмы на ее поверхности то выпирали ломаными многогранниками, то вздувались непрозрачными пузырями. Меннаю, так называли эту планету хорры, чья родина неподалеку, опоясывали несколько метеоритных потоков. Радужные кольца струились, сверкали, будто волшебная пыльца фей.
– Между прочим, там есть зачатки атмосферы, – послышался мелодичный мужской голос у самого уха. Я вздрогнула и отшатнулась. О том, насколько ловко и бесшумно двигаются верианцы, читала и слышала немало. Но вот такое вторжение мужчины в мою зону комфорта откровенно возмущало.
Я никогда не отличалась особенным спокойствием, скорее уж особенной вспыльчивостью. Ее даже время не лечит.
Обнаружилось, что шестипалая рука, рельефу мышц которой позавидовали бы многие спортивные мужчины Земли, держится за поручень, справа от меня, в то время как ее хозяин возвышается слева. Издалека я не ошиблась – в верианце больше двух метров росту. Намного больше, потому что, стоило ему выпрямится, у меня перед глазами очутились грудные мышцы, обтянутые голубой туникой, сидевшей как вторая кожа. На вороте ткань переходила в аляповатое золотистое кружево. Глядя на фигуру принца, многие земные атлеты приобрели бы куда более зеленый, нежели у него, оттенок лица.
– Простите, мы знакомы? – выдавила я из себя, недовольно дернув рукой. Хотелось оторвать шестерню Нонкса от перил и освободиться из непрошеных объятий абсолютно чужого существа из иного мира.
Возмущение наглостью инопланетника так и плескалось внутри, меня аж трясло. Но сил справиться с его хваткой не доставало.
Белоснежные брови верианца приподнялись, на высоком лбу образовалась забавная складка. Упрямый подбородок, под стать прямому ровнейшему носу, чуть выпятился. Губы, немного розовее человеческих, дернулись. Я так и не определила – злится он или удивлен.
– Думал, меня представили, – в голосе Нонкса не было и тени раздражения. Он небрежным жестом откинул назад прядь длинных белоснежных волос и закончил. – Проводница должна была, перед тем, как войду в зал.
От манер принца за версту разило высокомерием, и это взбесило меня еще сильнее… Пульс участился, челюсти свело. Я прищурилась, положила руку на шестерню верианина – чтобы накрыть ее потребовалось бы две моих ладони – и попыталась бесцеремонно оторвать ее от перил. Плевать на королевские правила! В конце концов, самодовольный инопланетник перешел все границы дозволенного! И будь передо мной хоть трижды принц, спускать подобное не собираюсь!
– На моей планете знакомятся несколько иначе, – буквально выплюнула в лицо красавчика. На верианина вызывающая фраза не подействовала вовсе, также как и мои судорожные рывки. Его шестерня продолжала крепко сжимать перила. Нонкс наклонился так, что между нашими лицами оставалось
– И как же знакомятся на вашей планете?
Я опешила. Моргала, неотрывно глядя на верианца, а он и не думал выпускать меня из объятий. Мало того, рука, огибавшая меня сзади, ненавязчиво и без особых усилий подтолкнула к Нонксу поближе. Вот наглец! Я принялась судорожно сопротивляться, хотя, уверена, с его силищей, верианец даже не заметил хилых потуг. Шарахнуть его энергетикой что ли? Легким отрезвляющим ударом, по ощущениям похожим на прикосновение к оголенной проводке.
Пока я заполошно соображала, что бы эдакое выдать бесцеремонному принцу – не слишком грубое, но при этом достаточно оскорбительное и отталкивающее, он молчал. Не выпрямлялся, сохраняя минимальное расстояние между нашими лицами. Ненавижу, когда чужаки слишком приближаются! Собственно, в последнее время я начала остро ощущать и вторжение близких в зону комфорта. Видимо, сказывались прожитые годы.
– Так вы мне расскажете? – не выдержал принц.
Я набрала в грудь побольше воздуха. Конечно, у вериан двадцать племен, и в каждом по несколько монарших династий. Однако Нонкс королевских кровей, и хамство в его адрес вряд ли обернется радушным обращением миорилльцев с нашими туристами.
Но фраза буквально рвалась с губ.
– Так! Давайте начнем с того, что вы уберете свою руку! Затем отойдете, как минимум на три шага назад! А потом… потом я подумаю стоит ли с вами знакомиться!
Я замерла, ожидая возмущенной тирады как минимум. Но верианин хранил тишину, продолжая буравить меня взглядом. Я заметила, что по его небрежному жесту проводница начала выводить пассажиров из зала, и это совсем не обнадеживало. К тому же демонстрация власти без жизненной необходимости, всегда производила на меня брезгливо-отталкивающее впечатление.
Нонкс заговорил снова лишь тогда, когда последний гость скрылся за дверью, и проводница закрыла ее с другой стороны. В огромном зале остались только мы.
Не успела ощутить острый приступ паники, верианин убрал руку, и, глядя на свои ноги, в высоких белых сапогах из материала, вроде тонкой кожи, вслух отсчитал:
– Раз, два, три.
Параллельно со словами он делал шаг назад. Остановился, вытянулся струной, расправил плечи и уточнил:
– Вы этого хотели?
Обычно я за словом в карман не лезу. Но и грубостей не люблю, предпочитая интеллигентное общение. Поэтому решила сначала досчитать до тридцати и только потом продолжить разговор. Слава богу, мне позволили.
Нонкс замер, широко расставив ноги, не двигаясь и не торопя. Я задержалась взглядом на традиционных шароварах, того же цвета, что и туника, таких широких, что определить форму бедер и ног инопланетника не представлялось возможным. Эффект усиливало качество ткани, сродни плотному атласу, чьи складки острыми буграми выпирали наружу.
Счет привел мысли в порядок. Я облокотилась о перила и развернулась к верианину.
– Если честно, я планировала побыть тут в одиночестве, – призналась как на духу. – Уверена, в вашей большой делегации есть с кем пообщаться. Поэтому не могли бы вы оставить меня в покое.