Единственные дни
Шрифт:
В Москве меня ждала литературная работа над сценарием о Николае Васильевиче Гоголе. Я была завалена рукописями, письмами и книгами и мысленно находилась с моим Николаем Васильевичем в Гамбурге, когда мне позвонил Глеб Панфилов. Он только вчера посмотрел наш фильм «Пушкин. Последняя дуэль». Не скрою, этого звонка я очень и очень ждала. Поэтому спустя полчаса, а именно столько продолжался наш разговор, я попыталась восстановить его в памяти и записать.
– Я хочу тебя поздравить, Наталья, с этой картиной, – первое, что сказал
– Анна Снаткина, – представила я свою любимицу.
– Удивительная актриса. Сцена с Безруковым «Признание Натали» – поразительно точна. И когда Пушкин подслушивает разговор Натали с царем и потом выскакивает к царю и говорит ему…
– «Истина сильнее царя…» – напомнила я.
– Да, эту фразу… И когда Пушкин гуляет по Петербургу с Жуковским…
– Было очень холодно, – рассмеялась я.
– Да, это видно, и хорошо. И драматургия сильная. Ты шьешь тончайшие кружева из событий. И отрицательные персонажи точны. Геккерен и Дантес. Кто его играл?
– Роман Романцов, – назвала я молодого исполнителя роли Дантеса.
– Это сын? – спросил Панфилов.
– Да, это сын знаменитого петербургского актера Романцова. Он умер во время съемок фильма, и после этого, видимо, что-то произошло: Роман стал играть просто блестяще, ему даже за один крупный план, когда Дантеса приговаривают к смертной казни через повешенье, вся группа аплодировала, а это случается крайне редко.
– Ну, вот видишь! – словно получив ответ на какие-то свои мысли, сказал Глеб. – Вообще, Наталья, как это здорово, что вы с Федей оба сняли такие серьезные, сильные фильмы и оба продолжили дело вашего отца.
– Мне даже иногда кажется, Глеб, что это не я сняла, вернее, не мне было предначертано снять фильм о Пушкине, – ведь я об этом даже не мечтала… Это должен был сделать отец, а я стала выполнять его волю…
– Вот видишь! Ты сама это чувствуешь. Это так. И Бондарчук живет сейчас через своих детей.
– И это многим не нравится, особенно критикам. Картину нещадно ругают в прессе. Они даже «шьют» мне острую неприязнь к иностранцам.
– Глупости!
– Есть даже такие журнальные заголовки: «Пушкин – друг охранки и царя».
– Так в этом-то все и дело, – не выдержал Панфилов. – Пушкин действительно мог влиять на царя. За это и был наказан.
– Многие недовольны, что я откровенно рассказала о «голубых» отношениях Геккерена и Дантеса.
– Но ведь об этом все знают, – удивился Панфилов, – даже в советское время об этом писали. И ты это очень тактично показала. Не педалируя. Так, как это было на самом деле. Фильм состоялся. Это лучший фильм о Пушкине. Тебе обязательно надо показать его Никите Михалкову, уверен, он ему очень понравится. А кто еще смотрел фильм?
– Критик Золотусский. Ему он понравился.
– Это очень серьезный автор.
– Он сказал, что я, судя по фильму, государственник, каким и был Пушкин. И что это очень многим не понравится, потому что разрушителей больше, сознают они это или не сознают.
– Сознают! Еще как сознают! Я обязательно еще раз посмотрю твой фильм с Инной, когда она приедет из командировки.
– А я вас, Глеб, хочу еще раз поздравить и поблагодарить за фильм «В круге первом» по Солженицыну. Ведь он пророк, вернувшийся в Россию, и вдруг его нигде не стало – ни в политике, нигде.
– Он очень хворает, но работает по шесть часов каждый день.
– И вот Вы его задачу взяли на себя, и вновь Солженицын ожил для миллионов и повернул нас самих к себе. Я говорила это все актеру Евгению Стычкину, который будет сейчас сниматься в роли Лермонтова.
– Ты продолжаешь? – спросил Панфилов.
– Да, сейчас только была с моим Гоголем в Гамбурге… Какой удивительный, непостижимый человек, каким-то образом связанный с божественными явлениями. Особенно с грозой: даже при его рождении молния ударила в дерево, и явилась нерукотворная икона Николая Чудотворца. Пушкин, Лермонтов, Гоголь – это одно единое и самое великое.
– Так оно и есть! Продолжай. Это очень важно.
Признаюсь, мнение Глеба Панфилова для меня стало определенным щитом, от которого отскакивали невежественные щелкоперы.
Каннский фестиваль, на который прибыла наша делегация компании «Золотой век», был в 2007 году особенным – юбилейным, 60-м.
И для меня он был особенно важен, не только потому, что мы привезли в Канны картину «Пушкин. Последняя дуэль» для международного кинорынка, но и потому, что в 1972 году я вместе с Андреем Тарковским и Донатасом Банионисом представляла в Каннах «Солярис» и участвовала в торжественной церемонии награждения фильма призом «Гран при де Жюри». И вот через тридцать пять лет я снова на красной дорожке.
В этот же день, 18 мая 2007 года, было показано «Изгнание» Андрея Звягинцева, фильм, своей эстетикой напоминающий картины Тарковского. На вечернем приеме я поздравила Андрея: «Главное, что вы не поддались нашему „клиповому“ времени и снимаете так, как чувствуете. Я уверена, что так же, как наш фильм „Солярис“, ваш фильм не пройдет мимо каннского жюри». Я подарила режиссеру памятные фотографии с Андреем Тарковским на Каннском фестивале 1972 года.
Мои слова предвосхитили события. Награду получил герой фильма Константин Лавроненко, но ведь по праву режиссер, выстраивая главный образ, разделяет радость победы.
А 20 мая состоялся информационный специальный показ фильма «Пушкин. Последняя дуэль».
Помимо продюсерских, прокатных и фестивальных компаний, на просмотре были представители русской общины в Каннах. Кроме меня фильм представили оператор-постановщик Маша Соловьева и композитор Иван Бурляев. Зрители тепло приветствовали фильм, а русская община пригласила всех вместе отметить великий праздник Святой Троицы в православном храме в Каннах.
21 мая, по приглашению Российского центра науки и культуры в Вене, наша небольшая делегация (я, Иван Бурляев и Маша Соловьева), преодолев на машине расстояние в 1200 км, прибыла в Вену для презентации фильма «Пушкин. Последняя дуэль». Его показ был приурочен к «Пушкинским дням» в программе Года русского языка.