Единственный дракон. Замок княгини
Шрифт:
– Нет, лира Вела, мы не позволяем им лишнего, - теперь ответил Джелвер.
– Значит, ваш дракон напал на лошадей без разрешения?
– Наш дракон не нападал на лошадей, лира, - тон Джелвера был безупречен.
– Но его видели!
– она невинно распахнула глаза, - это доказано!
– Это ошибка, лира, - Джелвер улыбнулся.
– Но его видели двое, - с грустным вздохом подтвердил маг, которого Джелвер называл лиром Сахом, - мы наскоро провели дознание, свидетели говорили правду. На их глазах дракон унес жеребенка, бегущего рядом с лошадью. На глазах у возницы, его жены и детей.
– Мы непременно разберемся, - пообещал Джелвер, - теперь непременно. Благодарю, лира, за такую удивительную новость.
Ардай, слушая это, чуть не рассмеялся.
В человечьем облике ни один дракон, наверное, не откажется от хорошо приготовленного жаркого. Разве что Лиолина, пожалуй, была исключением - если ей предложить вместо жаркого сладкую булочку со взбитыми сливками...
Но в драконьем облике ни один дракон не станет питаться мясом, ни живым, ни жареным. Не хочется. Жажда и отвращение к пище накатывали на Ардая и до того, как он переменил обличье впервые, если драконья суть подступала близко.
Зачем дракону страшные острые зубы? Не для того, чтобы есть, во всяком случае. Ими можно хватать, рвать - да мало ли что. Без них было бы неуютно. Они великолепно дополняют грозный облик большого черного!
Но слушать все эти глупости сейчас, и не смеяться? Так и лязгнул бы прямо здесь, у этих лиров на виду, своими страшными драконьими зубами...
– Вам, наверное, неприятно узнать, что ваши драконы иногда вам не подчиняются?
– с пониманием спросил младший князь Каста, - это понятно. Если бы вы привязывали их, как мы рухов, всё было бы иначе. Конечно, драконы слишком сильны, но ведь есть шад, который помогает их удерживать? Когда-то вы всё же пользуетесь шадом?
Вот же умник нашелся...
– Шад... это всё слишком сложно, - ответил Джелвер.
– И да, лир, если бы наши драконы нам не подчинялись, было бы слишком грустно. К счастью, это не так.
– Однажды я сам видел, как охотится дракон, - младший князь понизил голос, - я был ещё мальчишкой, лет восемь мне было... или десять. Дракон поймал горную козу, очень близко от меня, я хорошо видел. Это было у нас, в Касте.
– А какой был дракон?
– спросил Джелвер.
– Чёрный, - уверенно ответил лир Эв, - но он был меньше того, что только что улетел. Я готов ручаться за свои слова, потому что помню всё очень хорошо. Я рассказал отцу, и он попросил меня никому и никогда не говорить о том, что видел.
– Почему же ты решил рассказать теперь?
– Потому что я не вижу доверия в твоих глазах, лир Джелвер, - сказал лир Эв.
– Но если я сам видел, как дракон охотится на козу, почему я не должен верить, что он может поохотиться на жеребенка?
– Дело в том, наверное, что я ничего подобного ещё не видел, - ответил Джелвер.
– Но мне было бы любопытно посмотреть. Это было лет двадцать тому назад, как я понял? Я знаю дракона, который часто летает в тех местах. Он темно-серый.
– Думаю, в этом я мог и ошибиться, - нехотя согласился лир Эв.
"Вот же демоны, - сказал Джелвер по-соддийски, - и зачем ему было ловить ту козу?"
9.Князь Дьян
Смятение, последнее время царившее в душе, уже изрядно утомило Дьяна. Вроде бы всё было предельно ясно, что можно и чего нельзя, что нужно, а чего не надо совсем. И свой собственный долг, свои обязанности перед народом и семьей он тоже давно для себя уяснил, и никогда этим не тяготился. Так было правильно...
И вот ещё что: он давно не мальчишка пылкий, и привык следовать разуму, трезвому расчетом, и только. Это Ардай, его юный племянник, пока может себе позволить внимать зовам сердечным... и того, что в штанах, да. Только в его годы это как-то оправданно. Ещё разочаруется раз-другой-третий, пока повзрослеет, а сейчас он счастлив, и пусть бы это продлилось подольше.
Серый дракон под князем летел ровно и быстро, сила одевала их коконом, защищая от обжигающего холодом ветра, и упасть с дракона нельзя, так что вздремнуть было бы нелишне. Он не мог спать. Защищенный от ветра на спине дракона, он ясно чувствовал, как такой же ветер, холодный и небрежный, растрепал теперь всю его жизнь - налаженную и ясную. А внизу простиралось море, серо-зеленое, неласковое в это время года, в седых космах волн, в одной стороны - бескрайнее...
Только не для него. Для драконов в этом мире нет ничего бескрайнего.
Он, Дьян - соддийский князь. Князь, коронованный истинной короной. У него до сих пор нет наследников, потому что мальчишка, рожденный его непокорной и взбалмошной сестренкой восемнадцать лет назад от итсванского именя - пока не наследник. Ему ещё взрослеть. Князя некому заменить, потому что дед, Старший Дьян, на это уже не годен.
Он, князь Дьян, был дважды женат по обычаям предков, кроме того, у него были женщины вне этих браков. И результат - одна дочь, маленькая Бина, выжившая чудом. Его любимая малышка, которую ещё годы отделяют от её первого полета. Она станет красавицей, как её мать, и такой же прекрасной летуньей, как все женщины в семье Дьянов - ему бы этого хотелось. Но она будет женщиной, которую отдадут замуж за черного дракона, может быть, в другой конец Содды - что для драконов расстояния? Она, если посчастливится, станет матерью черных драконов, но наследницей отца ей не стать, и корону его не примерить - истинная корона Дьянов не держится на головах женщин. Они примеряли, конечно, примеряли, и не раз - не держится. Это так же верно, как то, что женщины не водят драконьи стаи.
Это закон жизни. Мужчинам полагается одно, женщинам другое. Не лучше и не хуже, просто другое...
Это всё к чему?..
Да к тому, конечно, что он, Дьян, даже любовницу на ночь не может себе выбрать просто так, не думая о том, что выбирает возможную мать своему ребенку. Мать Дьяну, который будет жить после него, продолжит его кровь и его род. То, какими будут его внуки и правнуки, зависит от того, какую женщину он возьмет себе в постель теперь.
И есть ведь счастливцы, которые могут не беспокоиться об этом вовсе! Они
следуют желаниям, воле Провидения - а этим можно оправдать вообще всё. И когда по ним нежданно-негаданно бьёт вот эта самая, как её там... простая житейская магия, называемая внезапной любовью...
Нет, влюбленностью, говорил этот дурень Джелвер. Влюбленность может стать любовью, а может и не стать. Останется пустышкой, поволнующей кровь, наполнившей дурманом разум - на какой-то срок, может, вовсе недолгий, а потом незаметно увянет, как и не было её. Но дети могут родиться.
Внезапная влюбленность, да. Житейская магия... проявление магии, наполняющей мир, пронизывающей его невидимыми стрелами, омывающей невидимыми волнами. И в один прекрасный момент происходит такой вот разряд, внезапный, как молния... нет, много разрядов, много молний - мир ведь велик. Наверное, в один и тот же миг не только князь Дьян потерял разум, а много кто ещё... только те, другие, радуются, они могут любить, могут быть счастливы, сколько повезет, могут предаваться дурману этой самой житейской магии.