Единственный, кто знает
Шрифт:
Марион повиновалась.
Раздался щелчок.
— Отлично. Айфон запрограммирован на то, чтобы узнавать вас по отпечатку пальца. Простой тест. На данный момент это всё.
— Что? — произнесла Марион вслух от изумления.
— Ваш кот свободен. Он никогда не подвергался опасности. Оставьте окно открытым, и он вернется.
Пауза. И затем:
— Я вам не враг. Вы умны. Дисциплинированны. Всё будет хорошо. Как называется игра?
Она в оцепенении
— Марион?
Она медленно напечатала:
— «Спасаем жизни».
— Прекрасно, — написал Троянец. — Именно этим мы с вами и займемся.
И отключился.
Глава 8
Раньше
— Лекция окончена, — с улыбкой сказал профессор студентам. — Можете возвращаться к своим почтенным занятиям. Как говорится, идите спасать жизни.
Марион сложила свои вещи в сумку и вышла из лекционного зала-амфитеатра. Сегодня вместе с ней лекции посещали ее подруги Иза и Веро. Они вместе готовились к вступительным экзаменам и все успешно их сдали.
— Эта семиология — просто какой-то кошмар! — пожаловалась Иза.
— Может, устроим себе табачную ингаляцию перед работой? — предложила Марион.
— Хорошая мысль, — кивнула Веро.
Они вышли из Отель-Дье, не снимая белых халатов, и расположились на площади перед собором Парижской Богоматери.
Было довольно холодно, и при дыхании изо рта выходили клубы пара. Слева какой-то человек продавал рождественские елки. Чуть дальше рабочие сооружали эстраду для предстоящих рождественских концертов.
Марион вынула из кармана пачку сигарет, протянула две своим подругам и одну закурила сама. Потом левой рукой обхватила правый локоть и, желая согреться, слегка помассировала плечо, одновременно затягиваясь. Вокруг, то и дело щелкая фотоаппаратами, бродили туристы в зимних куртках, замотанные шарфами до самых глаз.
— Хорошо, когда снег идет, — сказала Марион.
— Почему?
— Потому что в это время люди гораздо реже вызывают «скорую». Я заметила, что, когда холодает или когда транслируется футбольный матч, люди как по волшебству перестают болеть.
Ее подруги переглянулись, словно не решаясь задать ей какой-то вопрос. Веро наконец спросила:
— А как там у тебя… с Чессом?
Марион глубоко затянулась, словно так надеялась согреться.
— М-ммм… По правде говоря, это ужас… — Она выпустила дым из ноздрей. — Завалил меня работой по уши! Вообще-то я должна начинать в девять утра, но он требует, чтобы я являлась в семь тридцать и присутствовала при передаче ночной смены. После этого я работаю без перерыва до середины дня. Если есть время, успеваю съесть сэндвич где-нибудь на краю стола. Потом занимаюсь послеоперационными пациентами до шести вечера.
— По идее, ты ведь должна заканчивать к полудню?
— Вот именно что по идее.
— Разве он имеет право настолько тебя задерживать?
— Можно подумать, его это волнует! Начальник службы скоро уходит на пенсию. Чесс временно займет его место до прихода нового. Через два месяца нам пришлют подкрепление — новых интернов. А пока стажировка в Отель-Дье пользуется такой дурной славой, что никто — ни интерны, ни экстерны — не хочет сюда идти. Поэтому сейчас все валится на меня. Так что я вкалываю как проклятая, чтобы только удержаться на плаву. Я тренируюсь накладывать швы — на куриных эскалопах. На прошлой неделе купила их двадцать семь штук. Кассирша в супермаркете, наверно, решила, что я чокнутая. Я научилась делать все типы стежков. И все виды гипсовых повязок — на плече, предплечье, кисти. Могу накладывать шины, повязки Дюжарье, ремни на лодыжку… У меня вся квартира заляпана гипсом. Целый день работаю, а ночью вижу во сне бесконечную очередь в приемный покой — не успеешь разобраться с одним больным, а тебе подвозят еще троих…
Марион остановилась, чтобы перевести дыхание.
Подруги смотрели на нее округлившимися глазами.
— А как тебе сам Чесс? — наконец спросила Иза.
— Даже не спрашивай! — произнесла Марион почти с ожесточением. — Этот тип — настоящий тиран! Он помыкает нами как хочет. Он перекроил весь служебный распорядок. Теперь мы должны называть бомжей на «вы», мыть их и кормить. Он нанял ассистентку из социальной службы и платит ей из своего кармана. Он запретил нам курить в помещениях и объявил, что через несколько лет добьется запрета на курение даже на территории больницы. Можете себе представить?
— Говорят, его семья сказочно богата. Если бы захотел, он мог бы вообще не работать.
— Ну да, а пока месье ограничивается тем, что отдает приказы, потом исчезает в операционном блоке, и больше мы его не видим. Если он удостаивает нас визитом, то только затем, чтобы устроить мне разнос или сказать, без намека на тактичность, что я наложила пациенту гипс не на ту ногу…
— А что, ты правда наложила гипс не на ту ногу?
— …или заявить мне, что женщины не созданы для работы хирурга-ортопеда, поскольку для того, чтобы отвинтить протез бедра, необходимо иметь мощное телосложение и физическую силу, тогда как я вешу всего каких-то пятьдесят килограмм. Я расшибаюсь в лепешку, выполняя фактически всю работу интерна — и что, он меня хоть раз поблагодарил или хоть как-то отметил? Как же, дождешься от него! Хвалит он только Азиза, даром что тот не бог весть какой специалист, прямо скажем. И все равно постоянно: Азиз то, Азиз се. Что до меня, даже если бы я загнулась прямо на работе, ему было бы наплевать!
— Говорят, он очень хороший специалист в своей области, — заметила Иза. — Специализируется по хирургии кисти.
— Да, — прибавила Веро, — судя по отзывам, он настоящий гений. Он делает невероятные операции, практикует какие-то приемы, которых никто никогда раньше не видел. Что его занесло в Отель-Дье? Там у него почти нет возможностей применять свои навыки.
Марион зажгла новую сигарету от окурка старой:
— Мне кажется, он просто хотел найти себе подходящее владение. Место, где он царь и бог. Где можно раздать подчиненным указания, а самому спокойно заняться своими делами. К тому же, мне кажется, он иностранец.
— Почему ты так решила?
— По некоторым признакам. Например, у него акцент, как у моего отца. Возможно, он тоже американец.
Иза и Веро улыбнулись.
— Все это звучит так загадочно… — проговорила одна подруга Марион.
— И весьма возбуждающе, — прибавила другая. — Мне кажется, тебе бы стоило расспросить его подробнее.
— Я всего лишь экстерн.
— Ну и что?
— Мы с ним существуем в разных вселенных. Он никогда не разрешает мне сопровождать его в операционный блок, хотя бы заглянуть туда одним глазком. Я даже не имею права заходить в помещение для дежурных врачей, если меня туда не приглашали.