Единство государства
Шрифт:
***
Державный князь, возвышаясь на боевом скакуне, молчаливо оглядывал Михайлов луг, на котором только что закончилась жестокая битва. Часть его воинов заняла лагерь Благой рати и обустраивалась в нём. Другие собирали на поле раненых, пытаясь оказывать помощь тем, кому она ещё могла пригодиться. После шума сражения поле наполнилось неожиданной тишиной. Лишь каркали закружившие в небе вороны, стонали умирающие, да изредка перекрикивались между собой уцелевшие. Было много лучников из Поместного войска. Но стрелки бродили по полю боя не из любопытства и не из сердоболия к раненым. Они собирали стрелы, порой выдёргивая их из ран окоченевших на морозе
Державный князь подъехал к тому месту, которое указал один из офицеров Старшей дружины. Слез с коня, почувствовав неприятный укол в груди. Захар Строгов лежал в снегу, широко раскинув руки и ноги. Чуть поодаль от его левой руки лежал щит. Правая рука продолжала крепко сжимать длинное копьё, с которым воевода бросился в бой. Под телом распростёрлась алая ткань плаща. Конь воеводы спокойно стоял рядом, безразлично оглядывая собравшихся людей. Никаких ран не теле Захара Строгова не наблюдалось, ни рубленных, ни колотых. Лишь из правой глазницы железной личины торчала глубоко засевшая в мозгу воеводы стрела, пущенная лучником Храмовой дружины. Вряд ли он бил прицельно. Но бесспорно это был самый удачный выстрел в его жизни. Об успешности которого он тоже скорее всего не знал.
– Как всегда первым шёл, а тут вон как, - в голосе сопровождавшего офицера Лесьяр услышал искреннее сожаление.
– Это вина Старшей дружины, моя в том числе.
– В битве рискуют все. А от такого, - Лесьяр указал рукой на торчавшую из глазницы двоюродного брата стрелу, - вообще никто не обережён.
Бесшумно подошёл Лютогост. Державному князю уже сообщили, что его сын в поединке лично убил воеводу дружины храма Юма и Живы. Знал князь и о его ранах. Лесьяр оглядел сына.
– Тебя уже перевязали? Как ты себя чувствуешь?
– Всё хорошо, отец. Я смог его победить!
– Рад, что ты не зря проводил дни и ночи в тренировках. От твоего меча пал достойный противник.
Лесьяр говорил сухо, но в душе благодарил Единого за то, что тот уберёг в сражении Лютогоста. Потерять в столь небольшой битве помимо воеводы Старшей дружины ещё и сына, означало бы понести слишком неоправданные потери. Державный князь сдержал рвавшееся проступить на его лице чувство страха. Но в отместку оно откатилось в глубину и оглушило сознание болезненно ухнувшим ударом сердца. Дыхание перехватило, а перед глазами закружилась метель белых пылинок. Лесьяр опёрся на плечо Лютогоста.
– Что с тобой, отец?
– А... Фуф... Сейчас отпустит, всё в порядке, - ответил державный князь, превозмогая боль, сжавшую грудь изнутри.
– Пойдём туда.
Державный князь с сыном направились в сторону, где находился труп мудрейшего Вейкко. Немного придя в себя, Лесьяр Строгов смог отпустить сына и остаток пути пройти самостоятельно. Хоть и продолжала пылить перед глазами белая дурнота. Ставшие кольцом копейщики обступили толпу пленных. Около двух тысяч разоружённых ратников Благой рати понуро стояли под порывами холодного ветра, ожидая своей участи. Все они помнили, что выступление с оружием в руках против Великого Дома согласно Законам мудрости карается смертной казнью. Некоторые с надеждой смотрели на проходящего мимо них державного князя, но Лесьяр Строгов нарочно оставил их без внимания. На время. Пусть поволнуются подольше.
Мудрейший храма Юма и Живы Вейкко лежал на спине около какой-то заснеженной кочки. Кольчуга у него была хороша, но всё же не смогла спасти ему жизнь. В трёх местах спаянные звенья были прорваны жалами копий, оставившими после себя кровавые дыры. Но самую страшную рану причинил топор. Красно-чёрная дыра в грудной клетке, казалась берлогой таинственного зверя, убитого где-то внутри и залившего всю одежду Вейкко своей алой кровью. Руки мудрейшего застыли на груди, окровавленные пальцы сдавливали рану, будто он пытался соединить её края и не дать жизни излиться на снег. Но было ясно, что сделано это было совершенно неосознанно. Когда разум уже умер, а тело ещё не смирилось с данностью. Рядом лежал тот самый клинок, которым Вейкко убил двух бойцов Железного войска. Как сказали Лесьяру, со слов пленных следовало, что этот меч дали мудрейшему после битвы в Орешкином овраге. А принадлежал он погибшему там приставу Тайной стражи Лавру Крутову.
Лесьяр Строгов не стал наказывать воинов, убивших мудрейшего. Державного князя восхитило мужество с которым встретил свою смерть главный хранитель храма Юма и Живы. Он бесстрашно погиб в бою как истинный воин, и заслужил право быть похороненным в соответствии со всеми правилами благоверов. Подойдя ближе, Лесьяр молча постоял над телом своего врага, пытаясь разглядеть в чертах его лица ответы на терзавшие разум князя вопросы. Правый глаз мудрейшего затёк кровавым синяком. Левый был открыт и на застекленевшем зрачке красовалась узорами снежинка.
– Вот дурак! Ну надо было такую смуту учинить, - державный князь обращался к Лютогосту и стоявшим неподалёку офицерам.
– На полном серьёзе думал в одиночку против меня сладить. И чего добился? Сам погиб, несколько тысяч воинов за собой в могилу свёл. Сколько раненых! Зачем? Эх... Но бился он достойно! В этом нет никаких сомнений. В ратной доблести он может быть примером.
– Ну что, отец, через пару дней выступим на Старогулье?
Лесьяр немного удивлённо посмотрел на своего сына. Казалось, что раны, полученные в бою совсем не тревожили Лютогоста. В глазах его сверкал огонёк боевого азарта. Не врёт. Протяни ему сейчас копьё и отдай приказ, мигом бросится его исполнять. Державный князь ощутил гордость, он породил хорошего воина. Если не оставлять его без внимания, Лютогост сможет достичь вершин ратного величия. Но сейчас нужно остудить его пыл.
– Ничего делать не будем. Сейчас занимаем лагерь Вейкко, обустраиваемся в нём, хороним убитых, лечим раненых и ждём.
– Но чего ждём?
– опешил Лютогост.
– Войну надо выиграть.
– Без сомнения. Войну нужно выиграть и мы это сделаем. Очень редко победить можно ничего не делая. Сейчас как раз тот случай.
Глава 14
Новые обстоятельства, старые цели
Ледяной ветер яростно трепал знамя Дома Озеровых, водружённое над одной из башенок резиденции предельного князя Суломатья. Замкнутая в красный круг серебряная молния отчаянно трепыхалась, сопротивляясь попыткам вьюги сбросить её на землю. Или может быть даже унести полотнище в серое небо. Кто знает, что хочет ветер на самом деле? Дежурившие на стенах резиденции бойцы, прикрывались от его порывов своими щитами. Похоже сегодня Мроз и Килма, сидящие на остатках Великого ледника, одержали верх над Позаром и Светлобой и обрушили на рустовесские земли всю свою мощь. Были древние легенды, гласившие, что когда-то давно Великий ледник правил на всей земле. Если ныне боги с его помощью насылают такую лютую вьюгу, то страшно представить, какой была зима в Эпоху Падения.