Единый

Цзи Александр

— Упавший в воду дождя не боится, — пролепетал он и кисло улыбнулся. Его немного трясло, но помаленьку отпускало. — Знаешь, все это время… как мы перешли на эту сторону… я все-таки думал, что сплю… А сейчас выспался, проснулся — и вижу, что все, конец, сон кончился… Но я по-прежнему здесь…

Я улыбнулся ему как можно теплей. Модная прическа у Витьки растрепалась, а в светлой ношеной рубашке и залатанных штанах он больше не выглядел малолетним мажором. Теперь он походил на Гекльберри Финна, а я — на раба Джима. Только белого.

Как наш

прикид будет смотреться в Князьграде и квест-башне? Как одеваются в столице? Если как в Москве в Скучном мире, то нас просто-напросто арестуют за неприличный вид и посадят в обезьянник или бомжатник.

Или дурку.

— Так… — почти нормальным голосом сказал Витька. — Мы с тобой не аннигилировали… Только одежда и личные вещи… оттуда…

— Витька, — перебил я, усиленно шевеля бровями. — Это из-за того, что мы прошли через дольмен. Магия Поганого поля.

— Это понятно, — отмахнулся он нетерпеливо. — Вопрос в другом: почему эта… магия сработала именно так?

Из глубин памяти всплыл язвительный смех, когда исчезла наша одежда. Померещилось? До сих пор мои чувства меня не обманывали — зря я им не верю. Просто не привык к тому, что сфера чувств проапгрейдена и сильно расширена. Хватит сомневаться в собственных экстрасенсорных способностях. Пора дать себе слово, что буду верить в ощущения. Нет у меня никаких галлюцинаций, шизофрении и видений — все абсолютно реально.

— Выясним со временем, — пообещал я. — Как говорила тетя Вера, сколько ниточке не виться, а конец будет…

Я замолк, вспомнив тетю. С чего вдруг вылезла ее фраза? Ведь жизнь до “глюка” в квест-камере так и осталась по ту сторону амнезии! Или это я сам придумал на автомате?

— Предлагаешь решать проблемы по мере их поступления? — криво осклабился Витька.

— Именно. Иначе и не получится. Ситуация слишком быстро меняется. Знаешь, в этом есть свой прикол, свой кайф. Адреналин.

— Спонтанность — признак настоящей жизни, — кивнул Витька. — Я тебе говорил об этом. В Скучном мире у меня не было никакой спонтанности, если не считать редких выходок, чтобы предков позлить. Отчим и матушка за меня все решили до самой пенсии. Это-то меня и выбешивало больше всего! А здесь такая спонтанность — бери, не хочу! Получается, здесь — реальный мир?

— Опять ты за старое? — покачал я головой. — Все ищешь реальный мир? Мечтаешь о свободе и спонтанности, а сам хочешь конкретики?

Витька выпрямился, скрестил голени и обхватил руками пальцы ног.

— А ведь ты прав! Я непоследователен! Пора забыть о планах, прежней жизни и начать жить по-новому! Какой глубокий философский инсайт ты мне сейчас подкинул!

— Обращайся, если что, — снизошел я. — Я философ хоть куда.

Наш разговор прервало покашливание в коридоре. Я выглянул — в тени мялся Гуж. В черных очках-консервах. При моем появлении улыбнулся.

— Пора идти, — сказал он.

***

Нас все же переодели в более приличное. В похожие штаны с рубашками, только поновее. Оказалось, в Князьграде

также не принято шиковать, хоть в целом люди одеваются малость получше, чем в Посадах.

Умывшись и перекусив на скорую руку, мы с Гужем и Маем двинулись наверх через лабиринты нижнего города, наполненного вековой тьмой. С собой у нас был только один рюкзак, который нес Гуж. В нем лежала бомба — штука размером с баскетбольный мяч, состоящая из шестиугольников.

При виде шестиугольников (я разглядел их с помощью В-чутья) я насторожился. Это любимая форма россов. Но высказался лишь после того, как демонстративно ощупал прибор и взвесил в руке — бомба оказалась не слишком тяжелой.

— Сделано в Республике Росс? — спросил я.

— А как же! — не смутился Гуж. — Такие гадости только россы делать горазды!

Я поджал губы. Когда делаешь бомбу, то это, получается, “гадость”, а когда используешь, то это нормально? Интересная логика.

— Вы же пользуетесь этим, — встрял Витька.

— Не от хорошей жизни, — обрубил Гуж. — Мы такими вещами пользуемся по необходимости, а россы их делают просто так. С жиру бесятся.

— Спрос порождает предложение, — сказал я.

— Что?

— Вы покупаете, они и производят.

— Ага, — согласился Гуж, не совсем, вероятно, поняв посыл моей фразы. — Виноватых не найти в итоге.

Я не стал продолжать разговор на эту тему. Точно так же, как я смирился с существованием двух миров, так же я должен смириться с тем, что в обоих мирах живут люди вроде Гужа. Не понимающие и не желающие понимать некоторые простые вещи. Вроде той, что если ты идешь взрывать квест-башню, то не стоит по крайней мере хаять производителя бомбы…

— Честное Собрание велело тебе все вещи отдать, — заговорил Май, топчась на месте и при этом не создавая ни малейшего шума. Видимо, он был смущен. — Я твой пистолет забрал вчера… А он возьми и исчезни…

— Знаем, — сказал я.

— Знаете?

— У них не один пистолет пропал, — сообщил ему Гуж. — Чудеса, короче. Магия из Поганого поля вроде как.

— У Мая нет чипа? — поинтересовался Витька. — Вы же через чип все подключаетесь и новости узнаете!

— Он наказан, — хихикнул Гуж. — Как и я, собственно. Поэтому нас и в дозор на поверхности выставили. По своему желанию из наших туда никто не рвется.

— За что вас наказали?

— За невыполнение суточной нормы, — сообщил Май, и я так и не понял, говорит он серьезно или шутит. — Мы на заводе работаем. Если наказан — отключают от Честного Собрания. Ходишь, ничего не знаешь, не ведаешь. С тобой будто никто разговаривать не хочет. Вечно не в курсе. Как вот сейчас.

— И надолго это наказание? — спросил я.

— Месяц еще мучиться.

— И с вами, отключенными, нам идти на поверхность?

— С кем же еще? — проворчал Гуж. — Говорю же: по своему желанию нуары на поверхность не выходят. Это как вам, дневным людям, в канализацию залезть. По своему хотению никто не полезет.