Эдуард III
Шрифт:
— Эй, господа англичане! Спросите же у вашего гонца, где он нашел графа Дерби и каким образом он так быстро вернулся.
— Ладно, ладно, — отвечал Фрэнк Холл, — пусть мы заперты здесь, но мы выйдем отсюда, когда это будет угодно Богу и графу Дерби! И да будет угодно Господу, чтобы граф узнал, в каком мы положении! И тогда среди вас вряд ли найдется человек, столь благоразумный, чтобы принять бой; если вы желаете сообщить обо всем графу, то один из нас пойдет к вам в тюрьму, и потом вы возьмете за него выкуп, как за самого богатого сеньора.
— Ну
— Те, чье место мы здесь занимаем, ваши соотечественники, — вскричал мессир Ален де Финфруад, — уже просили у нас пощады! Но мы, оказавшись в гораздо худшем положении, чем они, ни у кого ничего не просим, и город сдастся лишь тогда, когда мы все погибнем и не останется ни одного человека, чтобы защищать его.
Услышав этот ответ, французские рыцари вернулись в лагерь, а трое английских рыцарей, которые уже не знали, откуда к ним может прийти помощь, остались в Обероше, глядя на дождь камней, что обрушивались на их город; им казалось, будто камни низвергают на них небеса, а не посылают люди.
Однако во французском лагере был лазутчик, которого не схватили, как гонца из Обероша; он пробрался к Готье де Мони и графу Дерби, сообщив им, в каком положении находится город.
— Клянусь честью, мы не можем дать погибнуть этим храбрейшим рыцарям, что так стойко держатся в безнадежной осаде! — воскликнул граф. — А вы что думаете на сей счет, мессир Готье?
— Я думаю, — ответил Готье, который был всегда готов проявить удаль и идти в бой, — что мой отец еще немного подождет в своей могиле в Ла-Реоле, а я последую за вами.
VIII
Граф Дерби тотчас — времени терять было нельзя — повелел графу Пенброку, находившемуся в Бержераке, а также мессиру Ричарду Стэнфорту и Этьену Торнби идти на соединение с ним.
Когда приказы были написаны и отосланы, граф Дерби тайком выехал из Бордо и направился в Оберош.
Он прибыл в Либурн, где ждал целый день, пока подойдет граф Пенброк; но день прошел, а известий от графа не приходило, и Дерби снова тронулся в путь, так как спешил на помощь соратникам.
Готье де Мони, мессир Ричард Стэнфорт, граф Дерби, граф Деслендорф, мессир Хью Хартингс, мессир Этьен Торнби, сир де Феррьер и много других сеньоров мчались галопом всю ночь, не останавливаясь ни на минуту, и к утру оказались всего в двух льё от Обероша.
Прискакав сюда, они укрылись в лесу, спешились, привязав коней к деревьям, а сами стали ждать графа де Пенброка.
Однако граф не появился, как и накануне, что сильно встревожило Дерби и других рыцарей.
Они поднялись на.холм, но ничего не увидели.
— Как мы будем действовать? — спросил граф у Готье де Мони.
— Решайте, мессир, — ответил тот.
— У нас три сотни копейщиков и шестьсот лучников, а у французов десять или даже одиннадцать тысяч солдат.
— Это правда, — согласился Готье, — но ведь они не подозревают, что мы
— Об этом речь не идет, — сказал граф Дерби. — Но как мы будем атаковать лагерь?
— Хотите я дам вам совет? — спросил Готье.
— Говорите, мессир, ваши советы всегда полезны.
— Так вот, сеньоры, — начал де Мони, повернувшись к другим рыцарям, — я полагаю, что нам надо двигаться через лес и выйти на другой его конец, к французскому лагерю. Пробравшись туда, мы вонзим шпоры в бока наших Коней и будем громко кричать, чтобы заставить французов поверить, будто нас больше, чем есть на самом деле. Мы ворвемся в лагерь во время ужина, и вы убедитесь, что французы будут столь растеряны и ошарашены, что начнут убивать друг друга.
— Да будет так, как вы сказали! — вскричали рыцари. Каждый отвязал свою лошадь, потуже подтянул подпруги, поправил доспехи, чтобы не гремели, и английские рыцари, приказав пажам и слугам оставаться на месте, совсем тихо проехали через лес и выбрались на другой его край.
И тут они увидели лагерь французов, расположенный в широкой долине у небольшой реки.
Остановившись на опушке леса, англичане развернули знамена и, пустив коней в галоп, вихрем налетели на французских сеньоров, совершенно не ожидавших нападения (многие из них уже расположились на ужин).
Поэтому в гасконской армии возникло большое смятение, а англичане легко разили врагов, крича:
— Дерби, Дерби, — к графу! Мони, Мони, — к сеньору! Потом англичане принялись рубить палатки и знамена, убивать всех подряд, так что правильнее было бы назвать это бойней, а не битвой.
Французы не знали, куда деваться. Невозмутимые английские лучники — эта своеобразная крепкая стена, живое укрепление, смертоносное и непреодолимое, — не двигались с места и беспощадно расстреливали врагов.
Французы едва успели взять в руки оружие. Графа Лилль-ского захватили в плен в его палатке, как и графа де Пьер-гора. Сир де Дюра и мессир Людовик де Пуатье погибли, граф де Валентинуа был пленен. Короче говоря, никогда раньше не было столь быстро взято в плен или убито такое количество храбрых рыцарей, никогда они столь поспешно не бежали. Правда, надо сказать, что граф де Коммэнж, виконты де Кармэн, де Вильнёф, де Брюник, сир де ла Бард и сир де Таррид, стоявшие по другую сторону замка, примчались с развернутыми знаменами на помощь и доблестно сражались. Но мессир Фрэнк Холл и мессир Джин Ландейхол, находившиеся в замке Оберош, увидев эту кровавую схватку и узнав английские знамена, вооружились и раздали оружие всем, кто был рядом. Потом, сев на коней, они выехали из крепости и бросились в самую гущу битвы, что стало для англичан большой поддержкой. В конце концов только ночь спасла остатки французской армии, ведь с наступлением темноты в руки англичан уже попали три графа, семь виконтов, три барона, четырнадцать баннере и очень много рыцарей.