Эдвард Мунк
Шрифт:
Однажды я предложил ему две тысячи крон за эскиз, стоявший у него в Экелю.
— Хорошая цена за несколько штрихов, но я не могу продать. Я должен продолжать работать над ними. Опасно продавать эскизы. Не следует сдаваться слишком рано.
Через несколько часов он позвонил.
— Это Мунк. Вы можете взять эскиз за тысячу крон. Помните, вы предложили мне две тысячи? Но я продолжал работать над ним. Приходите, увидите сами.
Мунк был безжалостен к людям, дававшим ему советы, как писать. Однажды мы с ним стояли у ворот в Экелю, к нам
— Нет. Я никого больше не пускаю.
— Но у тебя гость.
— Мне же нужно продавать картины.
— Только на минуточку, Эдвард. Мне хочется посмотреть, над чем ты сейчас работаешь.
— Я сказал — нет. Помнишь, когда ты был здесь в последний раз?
— Я был здесь?
— Да. Ты был здесь. Я стоял и смотрел на белого рысака и на старого крестьянского битюга. Я держал их под уздцы, и они бегали по кругу. Мне хотелось посмотреть, как они поднимают ноги. — Ну, Эдвард, — сказал ты, — не собираешься ли ты стать директором цирка?
— Я сказал это в шутку.
— Да, да. Но когда я показал тебе свою новую картину, ты сказал: — Почему ты положил так много зеленой краски?
— Он из худшего сорта, — сказал Мунк. — Говорит, что ему нравятся мои картины, а сам пишет, как изящная барышня.
Мунк пришел в актовый зал университета, чтобы посмотреть, как вешают новый вариант «Матери-Земли». В зал вошел рабочий. Он ходил по залу и осматривал картины. Мунк подошел к нему:
— Как вам нравятся эти картины?
Рабочий показал на старика на картине «История» и сказал:
— Борода зеленая.
— Да, да, борода зеленая.
Они стояли и смотрели друг на друга.
— Я спросил вас, как вам нравятся эти картины?
— Борода не бывает зеленой.
— Какого черта вы здесь делаете? Уходите.
Несколько дней спустя Мунк попросил меня вместе с ним посмотреть картины в актовом зале. Он смотрел на все картины, кроме «Матери-Земли» — единственной картины, которой он был недоволен. Проходя вдоль стены с картинами, он сказал:
— Зачем здесь стена? Разве в Праздничном зале должны быть четыре стены? А не будет ли забавнее, если здесь повесить несколько прекрасных ковров? Сегодня ночью мне приснилось, что у меня еще одна «Мать-Земля». Я так обрадовался, что затанцевал. А потом сел на стул и заснул. Прилетели ангелы — унесли меня. Мне нужно ехать в Витстен и писать «Мать-Землю». Перед тем как позвонить вам, я сделал наброски ангелов.
Ему казалось, что «Матери-Земле» не хватает целостности. Сначала он хотел назвать картину «Исследователи». Хотел показать, что играющие дети — это юные исследователи. Считал, что левая сторона картины исчезла, что в картине нет смысла.
В 1930-х годах Мунку позвонил богатый торговец, предложил написать портрет
Получился хороший портрет молодой женщины в воздушном летнем платье. Получив портрет, торговец позвонил Мунку и сказал, что картина ему нравится, но, по его мнению, ей не хватает характерных черт лица. Вся голова — это всего лишь легкая красная краска.
— Вот это-то и хорошо. У вашей жены нет черт. Только черная тушь, которой она подмазывает глаза.
Мунку она нравилась, и позже он сказал:
— Да, это было легкое платье.
В 1922 году, когда Мунк закончил цикл картин о шоколадной фабрике «Фрейя», директор попросил его побольше нарисовать на картинах. Рабочие жаловались, что Мунк не нарисовал дверей и труб над домами. Мунк пришел на фабрику и стал дорисовывать. У ворот его ждала машина. Директор увидел это и любезно предложил Мунку одну из фабричных машин. Она всегда будет стоять у ворот и ждать его. Однажды машина исчезла. Мунк побежал к директору и сказал:
— Что же вы заставляете меня одного рисовать?
Через несколько дней он пришел к директору, бросил кисти на стол и сказал:
— Остальное можете портить сами.
Как-то в воскресенье я встретил в Экелю Яппе Нильссена. В одном антикварном магазине в Осло он видел картину с именем Эдварда Мунка на ней. По его мнению, это была картина не Мунка. В следующее воскресенье я опять встретил Яппе Нильссена в Экелю. Он спросил Мунка:
— Мне сказали, что ты был там, видел картину и сказал, что ты ее написал. Верно ли это?
— Нет, я этого не говорил. Я сказал, что не помню, чтобы я ее писал. Может быть, женщина, стоящая спиной к зрителю, моя сестра, — сказал я. А какое тебе дело до этой картины? Я не хочу шума, писаний и т. д. Разве ты не видел, что картина хорошая?
Оказалось, что эту картину написала Харриет Баккер [22] . Она была продана в Германию, а теперь вернулась в Осло с именем Эдварда Мунка на ней.
Всего один раз я был свидетелем того, как Мунк хотел купить проданную им картину. Я получил фото картины, которую продавал немецкий коллекционер.
22
Харриет Баккер (1845–1932) — норвежская художница.
— Купите ее. Это, может быть, лучшее из всего написанного мною. Если вы ее не купите, куплю я.
— Сколько давать?
— Купите. Сколько бы он за нее ни хотел. Я хочу, чтобы она была здесь.
Я купил. Увидев картину, Мунк сказал:
— Ах, неужели она не лучше? Не можете ли вы отослать ее обратно в Германию? По-моему, она довольно-таки плоха. Я думал, что она хороша.
Один-единственный раз я был свидетелем того, что Мунк плохо помнил свою работу.