Её чудовище
Шрифт:
Барон жадно тянул мою жизнь, кажется совсем позабыв, что обещал не выпивать полностью…
Укусила его я исключительно из-за желания жить. Высший вздрогнул. Отстранился:
– Надеюсь, это не войдет у тебя в привычку, – хрипло заметил он.
Я глубокомысленно промолчала, занятая исключительно проверкой своего состояния. Как ни странно, но ноги не подгибались, и слабости почти не было. А из неприятных ощущений лишь легкая усталость и слабый голод.
Кажется, я запаниковала и цапнула его раньше, чем следовало.
И теперь ожидала, что он
И завтрашний день я проведу в сонном отупении.
Действительность оказалась куда как ужаснее.
– Но ты права, я не должен забывать, что ты человек и жизнь твоя слишком хрупка, – меня эти слова изрядно напрягли, как и то, что Барон не торопился разжимать рук. Я прямо чувствовала, как огромная неприятность готовится обрушиться на мою несчастную голову. И ждать себя она не заставила. – Думаю, мне стоит приходить к тебе каждый вечер и брать понемногу, отменив визиты раз в седмицу. Так тебе будет проще восстанавливаться. Что скажешь, хорошая идея?
Облизав саднящие губы, я хотела сказать, что идея очень плохая, но голос меня не слушался. Слова колючим комом застряли в горле.
Каждый вечер видеть этого…
Наверное, впервые за прошедшие три года, что я жила в городе, меня посетило желание сбежать обратно в деревню. Домой, к властной бабушке, замкнувшемуся после смерти матери отцу и позорному клейму старой девы.
На меня его еще в семнадцать лет примерять начали, ругая отца за излишнюю переборчивость в женихах. А уж сейчас точно станут пальцем показывать и гадости выдумывать… но разве ж это можно считать серьезной проблемой? Уж точно не после того, что со мной случилось…
Глава 3 О сложностях общения и непредвиденных обстоятельствах
Барон сидел за столом, крутил в пальцах толстостенный стакан, раньше никогда не видевший эту кухню, любовался янтарными отсветами содержимого и ждал меня.
Защита магазина молчала…
Улиса, впечатленная эпичной встречей с Полуночником, расстаралась на славу и защиту мою латала добрых три часа, сращивая разрывы и вплетая новые заклинания. Перед уходом, отказавшись даже от чая, она виновато предупредила:
– Не уверена, что это поможет против него.
Я была настроена оптимистичнее и считала, что даже если защита Высшего и не задержит, то хотя бы о прибытии его сообщит.
А она не сообщила.
Угнетая меня своими исключительными талантами, Барон предупредительно не стал повторять недавний ночной подвиг и ломиться в двери. Вместо этого он как-то обошел все плетения, не потревожив ни одного из них.
А я, все еще наивно полагавшая, что мой дом – моя крепость, стояла теперь перед ним в одном полотенце, чувствуя, как с мокрых волос на пол капает вода.
Скованная оторопью, я напрочь забыла, зачем сюда шла. Потому что какой-то там крем, пусть даже и сделанный по моему собственному рецепту, не мог быть важнее сидящего на кухне мужика.
– Какой приятный сюрприз, – хмыкнул вторженец, с интересом разглядывая мой наряд.
Смущение странным образом помогло побороть замешательство. Переступив голыми ногами, я на всякий случай ухватилась за полотенце на груди – хотелось верить, что вид мой в этот момент был воинственным:
– Послушайте, по какому праву вы здесь находитесь?
– По праву гостя? – предположил Барон, отставив стакан в сторону.
– Но я вас не приглашала!
– Да, ты на удивление негостеприимная хозяйка, – сокрушенный вздох и насквозь фальшивое: – Не могу понять, что я в тебе нашел.
По всем правилам сейчас я должна была испытывать страх, леденящий ужас, в крайнем случае – судорожный трепет. Но никак не раздражение!
А я была раздражена, и совсем уж озвереть мне не позволяло лишь осознание того, что злить Барона нельзя. Это пока он ведет себя вежливо и даже дружелюбно… насколько вежливым и дружелюбным только может быть Высший, но что случится, выйди он из себя?
Страшно было это даже представить…
Да, мне хотелось дерзить, хамить и ругаться, но я молчала, благоразумно давя свои самоубийственные порывы.
Пока я боролась с собой, Барон внимательно меня разглядывал.
– Ты меня соблазняешь? – деловито спросил он наконец, гася мой гнев изрядной долей удивления.
– Что?
– Этот вид, – меня смерили оценивающим взглядом. – Ты пытаешься меня соблазнить?
Я глубоко вдохнула. Выдохнула.
Напомнила себе, что сама виновата: не уехала утром домой на первой же попутной карете, вот теперь и огребаю. И все было бы нормально, я бы даже так не бесилась, если бы не одна маленькая деталь:
– Сейчас только семь часов!
– Вечера. Я же обещал прийти вечером, – с предвкушающей улыбкой заметил Барон. После поднялся, с подозрительной демонстративностью скинул камзол на спинку стула и деловито одернул жилет. – Хорошо, уговорила. Я согласен.
– На что уговорила? – опешила я. Нет, было у меня страстное желание убедить его оставить меня в покое, но это же больше на неосуществимую мечту походило. Я ведь даже попытаться его об этом попросить не успела…
– Пойдем в спальню, искусительница. Для развлечений на столе я слишком стар.
Из кухни меня как ветром сдуло. Дверь в спальню я запирала под веселый хохот Барона.
С одной стороны, неожиданная новость – Высший умеет смеяться и даже шутить пытается. Хотя шутки у него глупые. Дурацкие шутки.
С другой стороны – он мной не просто питается, но еще и издеваться имеет наглость! Возмутительно и обидно.
Одевалась я быстро, беспокойно косясь на дверь, и готова была минуты через три. Могла бы и раньше, но платье в пол с высоким воротом застегивалось очень сложно – множество мелких пуговичек серьезно усложняли процесс. Зато никто уж точно не посмел бы обвинить меня в том, что я его соблазняю, только не в этом платье.