Ее главная ошибка

Милберн Мелани

Лука подошел к Бронте и взял ее за запястья.

— Мы оба многое пропустили из-за неподвластных нам обстоятельств, — сказал он. — Но у нас есть будущее, и в дальнейшем мы сможем вести себя так, как положено настоящим родителям.

Бронте неуверенно посмотрела на него:

— Все сложилось бы иначе, если бы мы любили друг друга.

У Луки сжалось сердце, словно кто-то ударил его в грудь. Он надел бесстрастную маску и отпустил руки Бронте.

— Я уверен, что у нас все получится, — твердо проговорил он. — К счастью,

любовь не является определяющим поводом для хорошего секса.

— Секс вряд ли станет надежной основой для брака, — заметила Бронте, покраснев. — Что произойдет, когда страсть утихнет? Ты найдешь другую женщину, которая будет удовлетворять твои потребности?

— Это будет полностью зависеть от тебя. — Лука помолчал. — Я не являюсь сторонником внебрачных связей. Из-за них страдают люди, и я имею в виду не только взрослых. Но если ты перестанешь хотеть физической близости со мной, я вынужден буду пересмотреть свое мнение.

Она немного наклонила голову, но Лука увидел, как сверкнули ее темно-голубые глаза. Ревность всегда считалась хорошим знаком. Вероятно, Бронте не любит его, но тем не менее не желает делить с другой женщиной. Что ж, это перспективное начало.

— Я дам тебе знать, если что-то изменится, — тихо сказала Бронте.

Лука улыбнулся про себя.

— Значит, ты рада, что сейчас мы делим постель? — спокойно спросил он.

Она повернулась и взглянула на него. На ее щеках по-прежнему играл румянец.

— Тебя забавляет моя слабость, не так ли?

— Я не забавляюсь, — возразил он, стараясь казаться невозмутимым. — Поверь, я в восторге.

Бронте одарила его яростным взглядом:

— Нас связывает только вожделение. Я думаю, ты должен об этом знать.

— Конечно.

Мгновение она рассматривала его лицо, потом слегка прищурилась:

— Почему ты улыбаешься?

— Разве я улыбался? — спросил Лука, бросив на нее бесхитростный взгляд.

— В душе ты улыбаешься, — заявила Бронте. — Я вижу блеск в твоих глазах.

Лука положил руки ей на плечи.

— Это потому, что я представил тебя без одежды. И еще — как мы вместе принимаем душ. — Он прижал Бронте к себе, запустив одну руку в ее шелковистые темные волосы, а другой лаская ее ягодицы. — У нас достаточно времени.

Ее глаза вновь сверкнули, она посмотрела на его губы.

— Я убеждена, что это обыкновенное вожделение, — повторила Бронте с мягким придыханием.

— Я не против, — согласился Лука и припал к ее губам.

Бронте сделала глубокий вдох перед тем, как Лука повел ее вниз по лестнице, чтобы представить своей матери и деду, которые только что приехали на виллу. Она слышала, как они разговаривают с Розой в гостиной, в их голосах слышались волнение и предвкушение.

Лука держал Эллу на руках, и его мать бросилась к нему сразу же, как только открылась дверь гостиной.

— Лука, дорогой! — Она ахнула, потянувшись

к Элле. — Да это вылитая Кьяра! О боже, как я жаждала этого мгновения!

Бронте стояла в сторонке, пока с малышкой нянчился дед Луки. Она поняла, от кого Лука унаследовал свою красоту. Сальваторе Саббатини было почти девяносто лет, но он все еще был высоким статным мужчиной с гордой осанкой. В нем чувствовалась та же властность, что в Луке и Джорджио. У него были седые волосы и морщинистое лицо, однако он был по-прежнему привлекателен.

Мать Луки тоже, очевидно, была когда-то красавицей. Это была невысокая изящная седеющая женщина.

— Мама, дедушка, — сказал Лука, беря Бронте под локоть. — Это моя невеста, Бронте Беннет.

Сальваторе подошел к ней первым, наклонился и расцеловал в обе щеки.

— Для нас сегодня очень счастливый день, — сказал он по-английски с сильным итальянским акцентом. — Ты подарила Джованне первую внучку, а мне первую правнучку. Я не могу выразить словами, что значит для меня ощущать, что наш род продолжается.

Бронте понимала, что ее улыбка выглядит немного натужно, но ничего не могла с собой поделать.

— Я сожалею, что вы только сейчас познакомились с Эллой.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметил Сальваторе.

Наступило непродолжительное молчание.

— Мама… — произнес Лука.

Джованна Саббатини держала Эллу на руках с таким видом, будто не собиралась ее отпускать.

— Я рада, что ты наконец решила сообщить моему сыну о его отцовстве, — произнесла она. — Но разве ты не задумывалась о том, что лишаешь радости общения с ребенком не только его, но и остальных членов семьи?

— Мама, — предостерегающе проговорил Лука, — сейчас не время.

— Все в порядке, Лука, — сказала Бронте, страдальчески посмотрев на него. — Твоя мама совершенно права. Я не думала ни о ком в то время. Если бы подумала, то, возможно, все сложилось бы иначе.

Джованна не успокаивалась.

— Мой старший сын переживает очень болезненный и, на мой взгляд, совершенно ненужный развод, — продолжала она. — Этого могло бы не произойти, если бы Лука знал о рождении дочери.

Бронте начала сердиться.

— Не думаю, что я виновата в разводе вашего старшего сына, — возразила она. — Я признаю, что была не права. Мне следовало настойчивее искать встречи с Лукой, но я злилась и страдала из-за разрыва наших отношений.

Сальваторе нежно и по-отечески положил руку на плечо Бронте.

— Прости мою невестку Джованну, — попросил он. — Сейчас у всех нас нервы на пределе. Мы прошли через тяжелые испытания, едва не потеряв Луку два года назад, а за три года до этого умер его отец и мой сын, Джанкарло. А еще раньше не стало малышки Кьяры. Я не уверен, что ты о ней слышала. Она умерла давно, но мы ежедневно о ней вспоминаем. Элла для нас как благословение Господа. Она поможет излечить нашу душевную боль.