Ее грешные избранники

Брайер Кассия

— Нам нужна помощь, чтобы уничтожить «Затмение». Они — наша первая цель. Я позвоню другим семьям, и мы соберем здесь наших союзников. Я разберусь с этой частью, поскольку у вас двоих есть более важные дела. — Мама многозначительно посмотрела на меня. — Тебе не следовало позволять этой милой Эмме уходить.

Я нахмурился на нее. — Она хотела уйти. Мы не могли ее остановить, — пробормотал я.

Она усмехнулась. — Я бы предпочла, чтобы эта девушка была прикована цепью в подвале, чем гуляла по миру прямо сейчас.

У Зейна вырвался сдавленный

звук. — Ей бы не понравилось такое обращение.

Мама обратила на него свой пронзительный взгляд. — Я говорю, что вы двое должны сделать все возможное. Найдите ее. Оставьте ее здесь и разрушьте это проклятие. Тот факт, что чародейка вернула Лукаса, показывает, что она дает вам троим второй шанс. Всем нам второй шанс. Не проебите это.

— У меня есть все намерения найти Эмму и все исправить. — Зейн встал. — Мы начнем наши поиски прямо сейчас. — Он поймал мой взгляд. — Я позову Сэмюэля, Эша и Кевина. Встретимся в офисе.

— Я сейчас буду.

Вампир вышел размытым пятном, используя свою сверхъестественную скорость. Я встал, готовый направиться в наш офис на третьем этаже.

— Кейд, — сказала мама. — Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, правда?

— Я знаю, — пробормотал я, встречаясь с ней взглядом. Если бы не этот огромный, закаленный в боях медведь-перевертыш с мягким сердцем, я не знаю, что бы со мной стало. Я всем обязан маме Холт. Она показала мне любовь, честность и доброту в мире, в котором, казалось, не было ничего из этого. Что еще более удивительно, она знала о моем прошлом и о том, на что я был способен, и все же приняла меня как своего собственного сына. Ни разу я не чувствовал, чтобы она боялась меня.

Иногда мне хотелось, особенно когда мы были вот так наедине, сказать ей, как много она для меня значит, но у меня не было слов. Все, что угодно, кроме «Спасибо», застревало у меня в горле, угрожая задушить. Вместо этого я положился на свои действия, чтобы выразить ей свою благодарность. Я делал все возможное, помогая управлять Синдикатом «Пенумбра» вместе со своими братьями. Я надеялся, что мама понимает, что я делал это отчасти для того, чтобы сделать ее счастливой.

Она поднялась на ноги, оказавшись на уровне моих глаз. — Я пытаюсь сказать, что ты привлекательный, мой мальчик. Я верю в то, что ты разрушишь это проклятие. Возможно, это будет нелегко, но ты сможешь это сделать вместе со своими братьями. Они не лучше тебя, просто другие.

Я нахмурился. — Но…

— Не спорь со мной. — Она обхватила ладонью мою щеку. Ее теплое, сухое прикосновение было единственным, которое не заставляло меня отшатнуться. — Эмма не видит твои шрамы. Она не прячется от тебя. Дай ей шанс, и ты, возможно, будешь удивлен. — Ее рука соскользнула. — А теперь иди, помоги найти эту девушку.

Я кивнул и направился к двери, чувствуя, как меня захлестывает буря эмоций. Эмма была проблемой, в этом нет сомнений, но, похоже, она также могла стать нашим решением. Я не доверял ей. Она заставляла меня защищаться и стесняться каждый раз,

когда мы находились в одной комнате. Она была упрямой, любопытной и занозой в моей заднице. Оскорбления, которые она бросала в мой адрес — обычно в ответ на мои собственные язвительные комментарии, — ранили глубже, чем я когда-либо мог признать. Я не понимал, почему они так сильно на меня действовали.

Мама, Лукас и Зейн, возможно, и верили в то, что Эмма снимет наше проклятие, но я нет. Я не мог этого понять. Черт возьми, мы отпустили девушку. Мы потеряли ее. Какого хрена ей хотеть вернуться к нам? Она бы этого не сделала. Как только мы притащили бы ее обратно сюда, она поджала бы хвост и снова убежала. Просто смотрите.

5

ЭММА

Солнце спряталось за густыми серыми облаками. Соленый, свежий океанский воздух кружился по открытому внутреннему двору массивного здания. Грохот волн о скалы нарастал по другую сторону высоких каменных стен. Я была прикована к столбу в центре помещения, наручники врезались в мои запястья, поскольку на них приходилась большая часть веса моего тела.

Форрест взмахнул своей пестрой синей палочкой. Мои мышцы напряглись, спина выгнулась дугой, а зубы сжались, когда электрический разряд заклинания пробежал по мне с головы до ног. Несколько других темных ведьм и зрители захлопали в ладоши и засмеялись.

Когда заклинание прекратилось, я обмякла, повиснув на цепях. Боль. Это был весь мой мир. Больше ничего не было. Без магии мое тело, казалось, не заживало, не то чтобы Форрест когда-либо давал мне шанс. Мои сломанные и ушибленные ребра болели все сильнее с каждым днем, с каждой пыткой. Ослабев от жестокого обращения и голода, я больше не пыталась бороться с ним. Вместо этого я дала ему то, что он хотел, — свои крики, хныканье и слезы.

Моя рубашка была расстегнута от основания шеи до талии, удерживаемая подолом. Лифчика на мне давно не было. Форрест вонзил мне в спину наполненный магией нож — как только ему надоело принуждать меня к подчинению. У меня не было возможности увидеть, что он сделал с моей плотью. Все, что я знала, это постоянное покалывание и жжение, как будто я была в огне.

Выводить меня во внутренний двор, из моей камеры, для публичного показа пыток было в новинку.

Сколько еще это может продолжаться?

Лучше всего было, когда я теряла сознание. Тогда я обретала покой. В другие моменты, когда мой разум сосредотачивался внутри, чтобы избежать физических мучений, я находила только отвращение к себе и вину. Я убила своего отца. Я была монстром.

Еще одна волна агонии пронзила меня, приближая к грани забвения. К сожалению, Форрест узнавал меня лучше и знал, как далеко нужно зайти, чтобы удержать меня на краю пропасти, но не перейти ее. Нет, он хотел, чтобы я была в сознание для всего, что он делал