Ее копия
Шрифт:
Девушка, да что вы лягаетесь! Накупят каблуков, и шастают, где попало. – Моментом подхватила вирус агрессии полная дама в красном пуховике, – телом пихая в бок нарядную девушку.
Сама корова, – отмахнулась девица и стремительно рванула к свободному месту по ногам случайных попутчиков.
– Спасибо, что не по головам, – уныло подумал Аркаша, и начал протискиваться к выходу. Не тут-то было. Измученные морозом, усталые люди, будто нарочно толпились в проходе, мешкали, огрызались. А очкастый молоденький парень
Аркаша проехал свою остановку.
Злился. Скрипел зубами.
Да только что с того толку?
***
Наконец, автобус сжалился, притормозил. Выплюнул изжеванных пассажиров.
– Лидия Петровна! – Чужим гортанным голосом, пугая окружающих и самого себя, заорал вдруг Аркаша. – Лидия Петровна! Стойте.
Женщина в немодной дубленке нехотя обернулась.
… А Аркадий. – Надменно взглянула на бывшего зятя Лида. – А я-то думаю, кто вопит, как потерпевший.
– Я ненарочно, – захлебнулся в чувствах, радостно подбежавший к Лиде Аркаша. – А я свою остановку проехал. Представляете? Видимо, не зря! Вот вас, Лидия Петровна встретил.
***
– Ну, почему же думаешь, что не зря? – «Лезла в бутылку» теща. – Не о чем нам с тобой говорить.
– Да я, если честно, номер телефона Ларисы хотел попросить. – Замялся Аркадий. – Она ведь номер сменила. И квартиру тоже… Я ничего о ней не знаю.
– Зачем тебе знать-то? – Пошла в атаку Лида. – У самого-то, я слышала, и жена и ребенок имеются.
– Да нет у меня никого. – Сник Аркаша. – Давно уже один живу… А дочка моя в деревне живет. С матерью моей. Взрослая уже. В школу скоро пойдет.
***
В Лидиных глазах мелькнула жалость.
Ей все стало ясно.
Аркаша почувствовал замешательство тещи. Боялся сглазить удачу. Мялся. Носком башмака вкопал в снег брошенный кем-то окурок.
– Так дадите телефончик? – Аккуратно спросил он.
Лидия Петровна достала из сумки старомодный сотовый. Нашла в «контактах» Ларису.
***
Аркаша Черепахин жил на маленьком острове.
Его бревенчатая, вросшая гнилым брюхом в землю, избушка-развалюшка, коротала век среди десятка таких как она, домов – долгожителей. Кругом бушевал молодой, большой город. Островок мешал горожанам, и в бумагах чиновников значился как «жилье под снос».
Здесь каждая мелочь мечтала о женщине.
«Сто лет» не стираный дешевый тряпичный ковер на стене, с парой гордых, пасущихся у кромки леса, настороженных оленей; двухлитровая эмалированная кастрюля с букетом ромашек-колокольчиков на пожелтевшем от времени боку, деревянные оконные рамы, утепленные ватой.
Аркаша вяло топтался на кухне.
Он бросил чайный пакет на ниточке в день-рожденную кружку. Залил кипятком. Есть уже не хотелось, взял из хлебницы печенюшку.
***
Сотовый
Теперь Аркаша по-другому глядел на него.
Еще пару часов назад, весьма посредственный мобильник, имел для Аркадия совершенно иной статус.
С сегодняшнего дня Черепахин мог нажать на заветную кнопку и пустить время вспять, услышав знакомый голос. Но Аркаша трусил. И потому злился.
Наконец, он решился.
– Здравствуй, Лариса. – Бесцветно сказал Аркадий.
–Здравствуй, Аркадий. – Сразу узнав голос бывшего, ответила Лара.
– Лариса, может встретимся, поговорим?
– А что? Давай встретимся. Поговорим.
***
В тот день Аркаша, по-прежнему маясь больным зубом, забылся тревожным сном после ночной рабочей смены.
Аркаша спал и видел сон.
Он, одетый в теплый синий вязаный свитер хочет выйти на улицу. В доме жарко, душно. Ему не терпится глотнуть прохладного воздуха. Но Аркаша не может найти левый ботинок. Правый в спешке давно уж напялен на ногу. А левого нет нигде. Хоть тресни.
– Черт, черт, поиграй да отдай, – в нервозном запале шепчет взвинченный Аркаша. Мечется туда-сюда-обратно.
Но черт так и водит Аркашу за нос.
Мучает. Не отпускает.
***
Потом и вовсе ошалел лукавый бес.
Стал подкидывать одну за другой колдовские обманки. Швырнул Аркаше старомодную войлочную темно-зеленую тапочку с желтой оторочкой по краю, лакированную черную калошу с ярко-алым нутром, коричневую стоптанную туфлю фабрики «Скороход»… Обувка брякалась об пол. Разная, да все не та. Не парная.
Аркаша совсем уж отчаялся.
От бессилия рассвирепел.
В ярости пнул по чужой пыльной тапке.
***
Аркадий резко проснулся.
Тряхнул головой. Услышал, что кто-то топчется на крылечке, встал с кровати, распахнул дверь в холодный коридор.
Зрительная картинка, которую после увидел Аркаша, запомнилась ему на всю жизнь.
Тяжелый мрак глухого узкого коридора, как стенка карточного домика, в мгновение ока опрокинулся.
Резанул глаза большой прямоугольник дневного яркого света. Это кто-то открыл дверь на улицу. Через секунду в дверном проеме возник силуэт женщины в белой легкой шубке.
***
Игра света и тени в художественно устроенном воображении сонного Аркаши создала иллюзию черно-белого кино.
Его прихожая – прохладный темный кинозал.
Дверной проем – экран.
А возникшая на нем девушка – актриса. Софи Лорен, например. Кроме того, букет еловых веток в руках «звезды», завернутый в шуршащий целлофан, создавал звуковой эффект потрескивающей кинопленки. Казалось, картинка вот-вот зарябит.
Кино начнется.
Аркаша стоял потрясенный. Не понимал, что здесь делает Лорен. Из оцепенения его вывели слова Ларисы.