Её лучшая роль
Шрифт:
— Я, пожалуй, заказала бы копченую селедку.
— Копченую селедку? — удивленно переспросил официант.
— Копченую селедку, — твердо повторила Энн, — поджаренную с помидорами.
— Мы подаем копченую селедку только на завтрак, мадам. Может быть, вы обратитесь в кафетерий?
Разговор взял в свои руки Пол:
— Леди хочет, чтобы ей подали копченую селедку на террасе.
— Но ее невозможно приготовить на нашей кухне!
— Мне все равно, где вы ее приготовите, — резко проговорил Пол, — лишь бы вы принесли ее.
— Хорошо, сэр.
Официант исчез, а Пол положил руки на стол.
— Посмотрите на меня, мисс Лестер.
Она подняла глаза на него:
— Да, мистер Моллинсон?
— Вы ведь на самом деле не хотите копченой селедки? Правда?
Быстрая ямочка появилась и исчезла у нее на щеке.
— По правде говоря, нет.
— Тогда зачем вы ее заказали?
Она ничего не ответила, и он заулыбался:
— Мне очень хочется дождаться и посмотреть, как вы будете ее есть! — Он щелкнул пальцами, и официант вернулся. — Мадам передумала. Она решила все-таки взять цыпленка и икру!
Во время обеда Пол решительно взялся развлекать Энн, и она с удовольствием включилась в эту игру остроумия. После кофе они потанцевали. Она была высокой, но и он был выше ее почти на голову. В его крепких объятиях она почувствовала себя маленькой и беззащитной и, вздохнув, доверчиво прижалась к нему.
— Вы довольны?
— Очень. Спасибо, мистер Моллинсон.
— Лучше зовите меня Пол. Я отказываюсь слушать весь вечер, как вы называете меня мистером Моллинсоном! А есть у вас второе имя, кроме Энн?
Она покачала головой:
— Просто Энн. Ничего интересного.
— Не простая и очень интересная Энн, красивая Энн, — поправил он. — Вы ведь очень красивы и знаете это. Возможно, это одна из причин, по которой ваша мачеха вас невзлюбила. Там, где вы жили, в том районе, были состоятельные холостяки?
— Один или два.
Говоря это, Энн придвинулась ближе к нему, чувствуя, что это был единственный способ прекратить опасный разговор. И его рука сжала крепче ее руку, когда он вел ее в сложном рисунке танца. При его индивидуализме можно было ожидать, что он будет танцевать нечто собственное, не подчиняясь ритму танца. Энн так и думала, но выяснилось, что была к нему несправедлива: он оказался великолепным танцором, да и Энн не уступала ему в этом, их дуэт был идеально гармоничным. Музыка стала медленной, потом прекратилась совсем, и он, поддерживая ее под локоть, вывел из танцевального зала.
Энн зевнула и попыталась прикрыть зевок ладонью.
— Вы устали, — быстро проговорил он. — Я отвезу вас домой.
— Но вы, должно быть, тоже устали. Ведь это вы весь день занимались творческой работой.
Он улыбнулся:
— Это что, острота на мой счет?
— О нет, — серьезно сказала она и коснулась рукой его руки. — Я это говорю как комплимент.
Они прошли через весь танцевальный зал, через фойе и, обойдя отель сбоку, подошли к его машине. Поездка по темным улицам пролетела мгновенно, и очень быстро они уже были у дверей ее дома.
— Это был чудесный вечер, Энн. Еще раз спасибо, что задержались на работе.
— Я рада, что смогла быть вам полезной.
Она повернулась посмотреть на него. Его лицо было почти не видно в слабом свете приборного щитка.
— Кстати, если вы и следующую неделю будете отсутствовать, мне бы не хотелось брать жалованье.
— А на что вы собираетесь жить? Будете питаться воздухом? Я могу позволить себе оплачивать ваше время, глупышка.
Его губы небрежно коснулись ее рта. Это был первый намек на что-то интимное, на ту близость, к которой она стремилась с самого начала, но сознание того, что он целует ее, принимая за совсем другого человека, лишило поцелуй всякого удовольствия. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее саму, а не вымышленную героиню. Видимо, ее колебания как-то передались ему, и когда она обняла его за шею, он тут же отпрянул:
— Вы очаровательный ребенок, Энн. Идите спать.
Наклонившись вперед, он открыл ей дверцу и почти что вытолкнул из машины.
Улыбаясь, Энн поднялась по ступенькам к входной двери, отперла ее и вошла в дом.
В течение выходных она много думала о Поле. Из всех мужчин, которых она когда-либо встречала, он был самым непредсказуемым, переходил мгновенно от раздраженной озлобленности к душевной теплоте, от сарказма к комплименту. Нисколько не льстя себе, она могла сказать, что за то время, пока она у него работала, он стал все меньше видеть в ней секретаря и больше воспринимать ее как индивидуальность. Но только в этот последний вечер, когда они танцевали вместе, когда он провожал ее домой и легко поцеловал перед домом, она почувствовала, что он увидел в ней женщину. Теперь, если все пойдет по плану, она скоро сможет осуществить замысел.
Она лениво размышляла, как он прореагирует на это. Если Марти права, это заставит его с еще большим недоверием относиться к женщинам, а это, в свою очередь, отразится на его работе. Она отогнала от себя эту мысль: он должен был думать о последствиях до того, как обидел Розали Дональдс.
Утром в понедельник она оделась с особой тщательностью, радостно сознавая, что бледно-лимонный цвет ее ситцевого платья точно совпадает с цветом ее волос. Высокая, загорелая, вся золотая, она напоминала колос пшеницы, с которым Пол когда-то сравнил ее. Весело мурлыкая какую-то мелодию, она вошла в дом на Хэмпстед-Мьюз. Повесив пальто в шкаф, она прошла на кухню. Смизи еще не вернулась со своего уик-энда, и задняя дверь была открыта. Она поставила чайник, чтобы выпить чашку чаю, и прошла в кабинет.
На столе стояли бокалы, пепельницы были полны окурков, на многих из них были следы помады. Энн быстро прибрала в комнате, опорожнив пепельницы, поправив подушки на диване и сменив в вазах цветы. Ей было интересно, спит ли еще Пол, и, решив приготовить ему чай, она отправилась на кухню. На пороге она остановилась в изумлении: Сирина ставила на поднос две чашки. В коротком розовом сарафанчике, с лентой из той же материи в волосах, она выглядела невинной и юной, но это впечатление быстро рассеялось, когда она подняла глаза и заметила Энн.
— Не рано ли вы приходите на работу?
— В мое обычное время. Сейчас больше девяти тридцати.
Сирина поглядела на кухонные часы:
— Действительно. А я и не обратила внимания. Я сегодня пришла сюда рано, чтобы сделать Полу сюрприз. Я знаю, что Смизи нет, и решила, что приготовлю ему завтрак.
Энн с усилием улыбнулась:
— Вы могли не беспокоиться. Я могла сама это сделать.
— Уверена, что могли бы.
Чайник засвистел, и Сирина отступила в сторону, ожидая, пока Энн выключит газ, наполнит заварной чайник и достанет из буфета молоко и сахар.