Ее превосходительство адмирал Браге
Шрифт:
– Черт, - сказала она, с трудом проталкивая слова через схваченное спазмом горло. – Черт! Не смотри! Сейчас… разревусь…
– Это нормально! – успокоил ее Шкловский. – Ты это, похоже, два дня держала в себе. А сейчас начинает отпускать. Дело житейское.
Помолчал, глядя на нее в рассеянном свете выкрашенного в синий цвет фонаря, потом осторожно обнял за плечо и потянул за собой:
– Пойдем-ка, гардемарин! Давай, давай! Не стесняйся. Сейчас мы тебя приведем в порядок. Негоже, знаешь ли, герою Себерии ходить с заплаканным лицом. При мне можно, при других не стоит!
– Я не герой, - попробовала возразить Ара.
– Конечно герой! – остановил ее Шкловский. – Идти можешь или тебя отнести? Ты махонькая, я смогу.
«Он сможет… Большой, сильный… А на руках у мужчины, наверное, хорошо…»
–
– А куда мы идем? – спросила, немного отдышавшись.
– Сейчас узнаем.
Увлекаемая сильной рукой капитана Шкловского, Ара прошла вместе с ним практически через весь поселок, а целью их похода оказался маленький домик, сложенный из дикого камня. Он стоял на краю леса, отделенный от тайги лишь довольно широким ручьем.
– Сейчас, - обнадежил ее капитан. – Думаю, мы пришли вовремя и не опоздали.
– Куда? – поинтересовалась Ара.
– Сюда, - указал он на дверь.
Они вошли в дом. В комнате, занимавшей весь первый этаж и являвшейся, судя по всем приметам, и гостиной, и кухней, и даже спальней, за столом, уставленным тарелками с разнообразной едой, сидели двое авиаторов и пили горькую.
«Ага! – сообразила Ара. – Здесь меня точно и накормят, и напоят!»
Но план Шкловского оказался куда завлекательнее.
– Знакомьтесь, господа! – сказал он, когда авиаторы повернулись на шум открывающейся двери. – Это гардемарин Варвара Бекетова, и это она взорвала ниппонца.
– Ох, ты ж! – под впечатлением от услышанного один из лейтенантов даже встал из-за стола. – Убийца «Кумано»! Это ж надо! Позволите, барышня, облобызать ручку?
– Хм, - только и смогла выдавить из себя совершенно сбитая с толку Ара.
– Да, гардемарин, это вы красиво выступили, - между тем поддержал приятеля второй лейтенант. – Эдак можно всю жизнь на Флоте прослужить, но ни разу не подстрелить такого матерого зверя. Снимаю шляпу! Кстати, я лейтенант Иван Ефимов, а мой экзальтированный с пьяных глаз приятель – лейтенант Федор Козлов, - указал он на собутыльника. – Присаживайтесь к столу, угощайтесь, гардемарин! Чем богаты…
– Баня остыла? – перебил его Шкловский.
– Да, нет, - пожал плечами все еще стоящий около стола лейтенант Козлов.
– Тогда, объявляю, что девушке нужны полотенце и чистая одежда. Варвара двое суток на ногах, и это после боя.
– У меня есть полотенце и чистая тельняшка, - предложил лейтенант Ефимов. – Госпоже Бекетовой, как раз по размеру будет вместо платья. И кстати, гардемарин, мы с вами земляки. Ваше имение недалеко от Хлынова, ведь так?
– Так точно, - улыбнулась Ара, сообразившая, что ей обещана баня, плотный ужин и алкоголь, чтобы окончательно убить бродившую в глубине души истерику. – Но я там ни разу в жизни не была. Я в Устье-Вологодском выросла.
– Но имение-то ваше, в смысле, вашего отца?
– Мое, - кивнула Ара. – В смысле, именно мое.
– О, как! А ведь там, господа, и замок есть.
– Развалины там есть, - усмехнулась в ответ Ара, вспомнив рассказ отца. – Одно название, что столбовая дворянка. Ни денег там, господа, ни земли, ни дома. От бабки в наследство досталось…
– Это мы потом обсудим! – остановил завязавшийся было разговор капитан Шкловский.
– А сейчас – баня.
В следующие пять минут Ара была снаряжена в баню, как полагается. Мыло, липовое мочало, флакон кельнской воды с запахом трав – мужской одеколон, но все-таки лучше, чем ничего, - полотенце, тельняшка и шерстяные носки вместо домашней обуви. В последний момент Шкловский сообразил, что ей, возможно, будет неловко в одном тельнике на голое тело, и предложил свою запасную тужурку. В общем, все сложилось более, чем хорошо. Ара и намылась от души, и постирала свое белье и комбинезон. А когда вышла к столу – прошла от баньки, стоявшей за домом, в горницу, - там уже вкусно пахло жареной колбасой и разогретыми мясными консервами, а на столе были приготовлены хлеб, сало, квашеная капуста и соленые огурцы.
– Где вы достали все это богатство? – спросила она, усаживаясь за стол, и тут же сообразила, что в комнате они остались вдвоем со Шкловским. – А где твои друзья?
– Решили не смущать тебя своим присутствием, - безмятежно
Ара не заставила себя упрашивать и взялась за дело со всем рвением молодого изрядно перенервничавшего и сильно оголодавшего организма. Она почти сутки ничего не ела, если не считать пары ржаных сухарей, кружки кипятка и самокрутки с самосадом и измельченной коноплей. Поэтому миска гречневой каши с тушеной говядиной ушла, что называется, влет, легко потянув прицепом сковороду с жареной домашней колбасой. Шкловский, впрочем, от нее не отставал, тоже, видать, проголодался, но ел интеллигентно, не забывая при этом угощать Ару и подливать ей спиртного. Немного и только под хорошую закуску. Не спаивал, одним словом, а снимал стресс.
За едой почти не разговаривали, обмениваясь короткими репликами, осторожными взглядами и доброжелательными улыбками, то есть вели себя, словно, старые друзья. Во всяком случае, Ара чувствовала себя в компании Шкловского просто замечательно. Отпустила вожжи, позволив себе впервые за эти дни расслабиться и перестать просчитывать ходы, нести бремя ответственности, бояться и ненавидеть. Сейчас – после бани и сытного обеда, и, разумеется, не без воздействия крепкого алкоголя, - ей было попросту хорошо. Легко на душе, спокойно на сердце. И, прочувствовав момент, она вдруг подумала, что, возможно, ничто в этой жизни не происходит случайно. И что вот оно подходящее время и место, чтобы потерять наконец девственность, сделав это с правильным мужчиной, в соответствующей духу времени обстановке и с идеальным настроем на то, чтобы заняться сексом.
– Ну, - спросила она, опрокинув в рот четвертый стаканчик самогона, настоянного на кедровых орешках и корне женьшеня, - я уже достаточно красивая, или как?
– Что, прости? – не понял ее Шкловский.
– Ну, знаешь, как говорят, - ответила Ара, чувствуя приход истинного вдохновения, - не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки.
– Дура! – покачал головой каплей. – Не знаю, кто тебя обидел, но знаю, что он поц! Но и ты, Варвара, хороша, если ведешься на такую ерунду! Лично мне ты нравишься, и водка тут не при чем. Ты ведь об этом хотела спросить?
– Спросила, - кивнула она. – Ответил.
– Сложно с тобой, - покачал головой Шкловский. – На тех барышень, с которыми я знаком, не похожа. Но и на тех женщин, с которыми я… встречался прежде, тоже. Не знаю, право, как и поступить.
– Налей, - предложила Ара. – Выпьем. Авось, догадаешься…
Ну, он оказался вполне догадливым, капитан-лейтенант Шкловский: подсел к Аре и, без разговоров усадив к себе на колени, поцеловал в губы. Остальное получилось как-то, само собой. То есть, она даже не поняла, как очутилась в постели на втором этаже, куда пилот отнес ее на руках. Но вот, как она осталась без одежды, Ара помнила вполне отчетливо, и последовавший за этим интенсивный «экзерсис» [94] тоже. Не то, чтобы улет, как рассказывали ей знакомые девушки, которые уже отнюдь не девушки, но и не отстой, на что открытым текстом намекали другие. Для первого раза вполне познавательно и приемлемо по ощущениям, тем более, что второй заход оказался, и в самом деле, запоминающимся опытом. Но тут, возможно, все дело было в ней, а не в нем. Каплей, как и следовало ожидать, оказался опытным мужчиной. Чего он, впрочем, не ожидал так это того, что «нарвется на целку». Но Ара его утешила, как могла, и попросила, чтобы не брал в голову. А потом они выпили еще по паре стаканчиков и, то ли женьшень в голову ударил, то ли, потеряв девственность, Ара наконец по-настоящему расслабилась, но на второй заход они пошли практически крылом к крылу, и отбомбились так, что ни одному, ни другой мало не показалось! Еле отдышались, ей богу!
94
Экзерсис - комплекс всевозможных тренировочных упражнений, составляющих основу урока классического танца, способствующий развитию силы мышц, эластичности связок, воспитанию выворотности, устойчивости и правильной координации движений.