Ее превосходительство адмирал Браге

Мах Макс

О том, что «наши планы свершаются, несмотря ни на что», она не столько знала наверняка, сколько верила в это на каком-то подспудном, интуитивном уровне. Поэтому и не удивилась, когда через две недели после возращения из Будё обнаружила, что месячные не пришли и, по-видимому, в этот раз уже не придут. Ара отметила этот факт в уме, но была тогда слишком занята, чтобы обдумать его, осмыслить и, как следует, прочувствовать. Никому, разумеется, ничего не сказала, - отложив этот разговор до лучших времен, имея в виду сразу всех заинтересованных лиц, - и продолжала жить, как жила. Внешне ее беременность пока никак не проявлялась, и Ара старательно делала вид – перед самой собой и окружающими ее людьми, -

что ничего в ее жизни не изменилось. Она работала, крутясь, как белка в колесе, выпивала и даже летала. Однако сегодня, когда Скурихин поднял ее по тревоге, она сообразила вдруг, что отвечает уже не только за себя одну. Но теперь – сегодня, сейчас, - было уже слишком поздно что-либо менять. Ара попросту не могла отказаться от боевого вылета. Не сегодня, не в этом отчаянном форс-мажоре. Поэтому снова же никому ничего не сказала и даже записки не оставила. И теперь, разогнав свою «пороховую бочку» до скорости в девятьсот километров в час и поднявшись на высоту десяти километров, она мучилась сомнениями, задавая себе один и тот же вечный вопрос: «а правильно ли я поступила?» При этом, на самом-то деле, вопросов было несколько. Имела ли она право промолчать? Стоило ли так рисковать, вылетая сегодня ночью на перехват великобританцев? И сможет ли она вести бой без оглядки на новые свои обстоятельства?

Все эти душевные метания, правду сказать, занимали Ару лишь до того момента, когда оператор штаба выдал координаты цели и сообщил, что по уточненным данным, бомберы идут двумя сплоченными группами, в каждой из которых насчитывается от двадцати до тридцати машин. В связи с этим, Ара и капитан Мотовкин должны были атаковать группу, а скорее всего, полноценный полк тяжелых бомбардировщиков, идущих в верхнем эшелоне – высота шесть тысяч метров, - оставив вторую группу «кочам». Вот тут – сообразив, какое им с Мотовкиным предстоит «дельце», - Ара разом забыла обо всем, что не имело прямого отношения к предстоящему им с капитаном бою.

– Алмаз два! – окликнула она ведомого. – План такой. Падаем на них сверху вниз. Метим в центр строя. Я первая, ты за мной с уступом вправо. Одна-две ракеты с дистанции полтора-два километра. Больше не успеем. Проходим строй насквозь. Бьем из пушек. Боевой разворот с подъемом. Пуск ракет. И снова проход сквозь их построение. Остальное в зависимости от боезапаса. Если уцелеем, возвращаемся на базу.

– Вас понял, - коротко ответил Мотовкин, и буквально в этот момент радиоискатель Ары засек бомберы, идущие встречным курсом, но на три тысячи метров ниже.

– Ты их видишь? – спросила она.

– Цель вижу, - подтвердил Мотовкин.

– Атакуем!

Ара заложила вираж и пошла, как и планировалось, сверху вниз, выцеливая центр вражеского построения. Ведущие бомберы она собиралась валить на возвратном курсе, а сейчас следовало проредить строй и, если получится, вызвать у великобританцев панику.

«Ну, помолясь!»

Скорость в крутом пикировании увеличилась почти до тысячи ста километров в час, чуть-чуть не добирая до скорости звука, но все равно Ару не по-детски вдавило в спинку кресла, а счет пошел на десятые доли секунды. Сближение с вражескими самолетами происходило очень быстро, и здесь все следовало делать «на автомате», иначе попросту не успеть.

Пуск первой ракеты.

«Пошла!»

Это были те самые ракеты воздух-воздух, о которых ей год назад рассказывал Виктор. Наводятся они радиолучом. Скорость – 800 км/ч, и боевая часть у них полноценные десять килограмм взрывчатки. Но, запускать их стоило с дистанции не больше двух километров, а это при набранной «метеором» скорости, максимум семь секунд полета. Но Ара, похоже, все-таки успела: выпустила одну за другой, но с двухсекундной задержкой, две ракеты, вывела свой самолет из крутого

пике в пологое и ударила из пушек. Стреляла экономно - весь боезапас к 37 мм пушке – сорок снарядов, к обеим 23 мм – по восемьдесят на ствол, - но не абы как, а с умом. Вообще, это был удивительный, если не сказать большего, феномен. Ара и в жизни была быстрой и находчивой, да и реакция у нее была будь здоров какая. Но в условиях боя она, словно бы, взлетала еще выше. Действовала стремительно, соображала еще быстрее и видела сразу столько всего, что в обыденной жизни от такого с ума можно сойти. Вот и сейчас она не только пилотировала свой самолет, - ну и прочее все, типа выцеливания противника, - но и отслеживала, что называется, краем глаза действия своего менее опытного ведомого. Однако Мотовкин не подкачал. Пусть капитан и не боевой авиатор, но пилот он исключительный и машину знает, как свои пять пальцев.

Строй бомберов прошли без приключений. Великобританцы их атаку не заметили – просто не успели, - ну а потом стало поздно. Взорвались, попав в цель ракеты воздух-воздух, вспыхнули выпущенные с короткой дистанции осветительные ракеты, ударили пушки, - Ара была уверена, что поразила, как минимум два вражеских самолета, - и ее «Метеор» уже летел прочь от великобританских бомбардировщиков.

«Есть первый заход!»

– Вызываю, Алмаз два. Ты как там, алмаз? – спросила она Мотовкина, завершая боевой разворот.

– Мне понравилось!

– Ну, я где-то так и думала. Доворачиваем и атакуем в лоб.

– Тебе решать, - ответил капитан. – Командуй!

Ну она и скомандовала.

На этот раз атаковали действительно со встречного курса, что при их скоростях было несложно: обогнал, развернулся, ударил в лоб. И снова, сначала две ракеты, а затем пролет над начавшим «разбегаться» строем и пушечный огонь. Прошли под хаотичным огнем великобританцев и практически сразу оказались позади них.

– Что с боезапасом? – спросила Ара.

У нее самой оставалось еще выстрелов по двадцать на «маленькие стволы» и семь штук к «большой хлопушке». У Мотовкина, как тут же выяснилось боеприпасов осталось меньше, но на еще одну атаку должно было хватить.

– Атакуем! – решила Ара, тем более, что и горючего должно было хватить как раз еще на одну атаку и на возвращение домой.

Другое дело, что ей это горючее уже не пригодилось. При выходе из атаки ее «Метеор» получил несколько прямых попаданий. Чудо, что не взорвался сразу, но держаться в воздухе перестал. Началось неконтролируемое падение с хаотичными движениями носом самолета. Хорошо хоть высота была порядочная, так что, уловив подходящее мгновение, Ара катапультировалась.

Пока спускалась на парашюте, успела себя мысленно всю «обхлопать». Но, к счастью, никакого урона своему беременному организму не нашла. Вторым важным делом было попытаться сориентироваться. И тут на ее счастье из-за облаков выглянула луна, и в лунном свете Ара увидела покрытую снегом гладь озера в обрамлении темных лесных массивов и, вроде бы, разглядела даже слабенькие электрические огоньки – понятное дело, светомаскировку в этих местах никто не соблюдал, - и зигзаг асфальтированного тракта.

Ара все это запомнила, но понять, где находится, пока не смогла. Она приземлилась на лед замерзшего озера совсем недалеко от берега и от края близко подобравшегося к воде леса. Теперь главное было не замерзнуть. Последние дни, как помнилось Аре, температура воздуха ночной порой падала в Вологодской губернии до пятнадцати, а то и до двадцати градусов мороза. Разумеется, сверху на противоперегрузочный костюм у Ары были надеты теплый зимний комбинезон с меховым подбоем и унты, но долго на морозе ей в этой одежке все равно не продержаться. В кабине самолета конечно не жарко, но не до такой же степени.