Ее превосходительство адмирал Браге
Шрифт:
Лиза дочитала документ и закрыла папку. Перед ней на полированной столешнице журнального столика лежал совершенно секретный меморандум, составленный Петром Анисимовым, Велвелом Берковичем и Александром Львовым – лучшими аналитиками Министерства иностранных дел, Отдела стратегических исследований Адмиралтейства и Канцелярии Великого князя [9] . По идее, все это – тридцать две страницы машинописного текста – следовало хорошенько обдумать. Прочитать еще раз или два, проверить доводы, взвесить выводы, но, вот беда, с минуты на минуту ее позовут в комнату для совещаний, и, значит, думать ей придется быстро или, возможно, даже очень быстро.
9
В
«Даже не vivace, а presto или prestissimo [10] … – Лиза щелкнула крышкой серебряного портсигара, достала папиросу и прикурила от зажигалки Zippo. – Ну, прямо как в бою… Как там говорят истребители? [11] Кто не успел, тот опоздал? Где-то так…»
Она давно уже не летала на штурмовиках. Даже для удовольствия, не то что по службе. Действовал строжайший запрет командующего Флотом: ни на службе, ни частным образом. Но она хорошо помнила те ощущения, которые дарит настоящая скорость. На скорости и думается лучше, и правильные решения приходят как бы сами собой. Но самая быстрая машина, которую ей разрешили пилотировать, да и то после грандиозного скандала, это венецианский геликоптер класса люкс «Calabrone», но «Шершень» выдает максимум двести двадцать километров в час. Ее локомобиль «Кокорев 600» на тракте с качественным бетонным покрытием и того быстрее. Однако к делу это не относится, потому что сейчас ей нужно не «растекаться по древу», а наскоро, но отнюдь не поверхностно обдумать изложенную в меморандуме основу для стратегических решений. Ее ведь со всем этим ознакомили не для того, чтобы она упражнялась в «прекрасном», а, напротив, чтобы попробовала свои силы в «ужасном».
10
Обозначения темпа в музыке: очень живо, быстро, предельно быстро.
11
В этом мире истребители летают на штурмовиках. Называть пилотов штурмовиков штурмовиками не хотелось из-за очевидной отрицательной коннотации этого слова в русском языке.
«Думай, Лиза! – привычно подстегнула она бег своих мыслей. – Думай! Еще кем-нибудь изберут! Тогда все это и пригодится!»
Документ, разумеется, любопытный и даже более того, но следовало признать, это не ее уровень компетенции, хотя случись необходимость – она могла бы, наверное, разобраться и в этом.
– Елизавета Аркадиевна, – прервал ее размышления тихий голос секретаря, – вас ждут.
«Что ж, – мысленно хмыкнула Лиза, выбросив окурок в хрустальную пепельницу и встав из-за стола, – пожалуйте к барьеру, ваше превосходительство! Время пошло!»
Она прошла вслед за вышколенным молодым человеком по короткому, застеленному ковровой дорожкой коридору и вскоре оказалась в комнате для совещаний. Осмотрелась. Бегло, но тщательно – особым, ничего не пропускающим взглядом истребителя, – и пришла к выводу, что лишь бы кого в такие кабинеты «поговорить» не приглашают. Стены декорированы резными панелями мореного дуба, выше панелей дорогое зеленое сукно, потолок украшен лепниной. Высокое окно плотно зашторено, а посередине комнаты – от двери до окна – стол для совещаний. Во главе стола сидел кабинет-секретарь великого князя Антон Михайлович Белов, а с двух сторон от него вдоль стола устроились заместитель председателя Сената Ковров, адмиралтейский боярин адмирал Нестеров, начальник отдела документации Адмиралтейства контр-адмирал Кениг и два из четырех хорошо известных Лизе «патриотически настроенных предпринимателя»: Авенир Кокорев и Давид Рубинштейн.
– Здравствуйте, господа!
– Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! – Встал из-за стола кабинет-секретарь. – Спасибо, что согласились с нами встретиться.
«О как!»
Лизу пригласил на эту встречу Авенир Никифорович Кокорев – один из богатейших людей Себерии и ее давний «покровитель» и знакомец. Друзьями так и не стали, но уровень доверия между ними был довольно высок. Про остальных участников совещания он ее заранее не предупредил, и о существовании настолько взрывоопасного документа, каким являлся только что прочитанный ею меморандум, Лиза не знала тоже. Сейчас же сопоставив содержание меморандума со списком присутствующих, она задалась вопросом, в какое дерьмо ей предстоит окунуться на этот раз?
«Госпереворот устраиваем или еще что?»
– Елизавета Аркадиевна, – включился в разговор Кокорев, – хотелось бы услышать ваше мнение относительно выводов, сделанных авторами документа, с которым вы только что ознакомились. Насколько, по вашему мнению, возможна теперь глобальная общемировая война?
«Мировая война? Серьезно?»
– Полагаю, вас интересует, вступят ли в войну с нами Великобритания и Франкия? – спросила она вслух.
– Именно так, – кивнула заводчик.
– Не вступят, – Лиза достала портсигар и щелкнула крышкой. – Не вижу настолько серьезной причины, чтобы они изменили свой модус операнди.
– Объединение Себерии и Великого княжества Киевского может стать такой причиной? – Кабинет-секретарь Белов, только что обрезавший гильотинкой кончик дорогой гаванской сигары, замер на мгновение, перестав интересоваться и сигарой, и вообще чем-либо кроме заданного им вопроса.
– Вы серьезно? – нахмурилась Лиза. – Мы что, реально готовы к объединению? После всего?
– После чего? – почти равнодушно поинтересовался Кениг.
Иван Гаврилович приходился Лизе родственником, за Кенигом была замужем ее двоюродная сестра Татьяна. Он был кадровым флотским разведчиком и сейчас возглавлял бюро документации – разведывательно-контрразведывательный отдел Адмиралтейства. С Лизой их связывали если и не дружеские, то вполне себе приятельские отношения. Ну, и домами дружили, не без этого. По-родственному, так сказать.
– Воевали мы с ними пару-другую раз, – Лиза закурила папиросу, вспомнив, как именно она воевала с киевлянами, затянулась поглубже и выдохнула после короткой паузы дым первой затяжки.
– Ну, и что? – пожал плечами Кениг. – Воевали. А все одно мы русские и они русские.
– Кто еще разделяет это мнение? – поинтересовалась тогда Лиза.
Ну, в самом-то деле! Что из себя дураков-то строить! Русские-то они все русские, только одни – себерцы, а другие – киевляне!
– Сейчас в Киеве у власти находится коалиция Консервативно-либеральной, Народной и Консервативной партий. Все три партии смотрят на этот вопрос именно так, как сформулировал его я. Ругают узколобых националистов, намеренно ограничивающих силу единой нации, и подумывают о том, что времена удельных княжеств ушли в прошлое, а для республик общие корни важнее местечковой фанаберии. Это я почти дословно цитирую Аристарха Вышатича – председателя КЛП.
– То есть мы ведем переговоры об объединении? – спросила в лоб.
– Пока лишь о военно-политическом союзе, – ответил на ее вопрос Белов, – но да, в перспективе все заинтересованные стороны хотели бы объединиться в одну сверхдержаву.
– Дайте угадаю, – покачала головой Лиза, – сторон больше двух?
«Мало им ниппонцев с цинцами, – с ужасом думала она, понимая уже, что ничего своими словами не изменит, слишком жирный кусок под носом, слишком серьезные открываются перспективы. – Сцепимся со всеми сразу, и будет вам, господа, Мировая война!»
– Четыре, – подтвердил ее догадку Кениг. – Сибирское ханство и Земля Хабарова тоже готовы присоединиться.
– Ну, допустим, с Землей Хабарова все более или менее понятно, – пыхнула папиросой Лиза. – Они сейчас хватили лиху через край, им уже не до независимости. Но сибиряки? Они же никак не русские.
– Не русские, но впечатлены нашей веротерпимостью, – пояснил Белов. – К тому же у них под боком цинцы и Золотая орда, а в орде британцы. Я вам больше скажу, Елизавета Аркадиевна. Хазары тоже почву прощупывают на предмет войти в состав при сохранении определенной автономии.