Ее темные крылья
Шрифт:
— Этой ночью протезис в храме. Для Бри, — говорит она. — Экфора завтра.
— Завтра? — я поворачиваюсь к ней, подавляя головокружение. — Но завтра четверг. Она… только… — слова застревают в горле.
— Давмуа не хотят ждать… — она делает паузу, и я знаю, что она думает, как это выразить словами. — Чтобы упокоить ее, — выбирает она. — Ты знаешь, какие они. Они хотят делать все правильно.
Я сглатываю. Я знаю, какие у Бри родители.
— Да. Но разве это не быстро? Не будет расследования?
Мерри хмурится.
— Зачем ему быть?
— Потому что никто
Тишина в ответ подозрительна.
— Или знают? — спрашиваю я. — Мерри? — звучит резче, чем я хотела. — Прости, — извиняюсь я.
Она сжимает мою руку.
— Мы не знали, хочешь ли ты знать.
— Хочу.
— Хорошо, — Мерри отпускает меня, сдвигается, чтобы мы были лицом к лицу, и я тянусь к мухоловке, держу ее в своих руках, глажу пальцами листья, и несколько еще открытых ловят меня. — Ну… Алистейр говорит, что видел ее в последний раз, когда она сказала, что пойдет в туалет. Он пошел за напитком для них. Кэлли Мартин подтвердила, что Бри была за ней в очереди, и они поболтали немного, а потом Бри сказала, что уже не могла терпеть, и ушла. Кэлли была последней, кто ее видел.
Я моргаю.
— И все? — спрашиваю я. — Она бросила очередь и упала в озеро?
Мерри кивает.
— Похоже, да. Деклан — полицейский Мортайд — думает, что она пыталась зайти за камыши, чтобы уединиться, и поскользнулась. Ее плащ нашли свернутым неподалеку.
Я вспоминаю, как он развевался, когда она кружилась. Как мантия.
— Нет, — говорю я. Этого не может быть. Я качаю головой и повторяю это. — Нет. Бри хорошо плавает. И озеро не такое глубокое там, где она была.
Голос Мерри нежный, когда она отвечает:
— Алистейр сказал, что она выпила водки — они оба выпили. И было темно, и вода была холодной. Парализовать могло за пару секунд.
— Но в этом нет смысла, — мой голос срывается, и я закрываю рот, чтобы больше ничего не вылетело. Мои губы потрескавшиеся, я потираю их друг о друга, ощущаю, как облетает кожа.
Глаза Мерри блестят, она вытирает их рукавом.
— Знаю. Знаю, милая. Это ужасно. Не важно, что случилось между вами… Это ужасно.
Она притягивает меня близко для быстрых объятий, потом встает и кашляет.
— Я хотела сообщить о планах, чтобы ты решила, хочешь ли пойти. Без давления, — она разглядывает комнату. — Можно забрать пару чашек? О, и есть вода в бутылке, твой папа немного нашел. Я могу принести тебе свежий кофе?
— Нет, спасибо, — выдавливаю я. — Прости, стоило унести их.
— Не проблема, — Мерри печально улыбается мне и собирает чашки, зацепив ручки пальцами, стараясь ничего не пролить. Как только она уходит, я выбираюсь из-под одеял и закрываю за ней дверь. Я прислоняюсь к ней, в животе будто двигаются угри.
Она не умерла бы так. Не Бри.
Если она считала очередь длинной, она оставила бы ее и нашла место лучше, потому что это была Бри — она всегда делала, что хотела, когда хотела, и ей не нравилось ничего ждать. Но она не умерла бы из-за этого.
«Но умерла», — думаю я. В двух сотнях метров от места, где все танцевали и смеялись, она утонула.
В начале лета, пока все еще не рухнуло, я, Бри и Али были на юге Острова, у Точки Фетиды. Там был утес, откуда старшие дети прыгали в море, но мы ни разу этого не делали. Обычно мы шли по протоптанной тропе вдоль утеса к маленькой бухте с черным песком, и входили в воду оттуда. Но в тот год мы поняли, что были старшими детьми, и Бри захотела прыгнуть. И она сделала это без колебаний, бросилась с края, едва мы поднялись, нетерпеливая, сорвала платье по пути, и мне пришлось его подобрать.
Я не верила, что она сделает это, пока она не сделала, замерла в воздухе на чудесный миг, вытянув руки, как крылья, а потом пропала из виду. Я сжала ладонь Али, мы поспешили вперед, выглядывая ее в блестящем море внизу. Далеко внизу. Все во мне сжалось, и я отпрянула.
— Давайте! — крикнула она нам. — Это круто!
Я не боюсь высоты, но боюсь упасть. Боюсь пространств с краями и лишиться связи руками или ногами с землей. Я не смогу это сделать, и я это знала.
— Нам стоит спуститься, — сказал Али, когда я отошла от края.
Я слышала по его голосу, что он хотел прыгнуть. И я хотела, чтобы он получил то, чего хотел, ведь мы были влюблены.
— Я не против пройтись одна, — сказала я.
Я была серьезной. Я переживала, что Бри будет одна в открытой воде пятнадцать минут, которые требовались на спуск. Я буду в безопасности на тропе, но если у нее будет судорога или что-то еще произойдет… казалось, мы искушали богинь судьбы, оставляя девушку одну в море. Мы знаем, люди с континента зовут нас чокнутыми, считают нас суеверными чудаками, но они не живут тут. Им просто, в их бетонных городах с шоссе и небоскребами, забыть, как живется там, где что-то в лесу наблюдает и ждет. Есть зимние дни, когда веер дует не так, и мы слышим пение далеко в море. Я видела своими глазами, как людей не пускали к замерзшей воде, а они клялись, что их звали. И люди тут все еще умирали время от времени с именем Посейдона на губах.
Стоит приглядывать за богами. На всякий случай.
— Прыгай, — сказала я Али. — Нельзя бросать ее одну в океане. Давай. Встретимся внизу.
Он даже не стал обдумывать это.
— Хорошо, — он разделся за секунды. — Увидимся внизу, — сказал он, быстро поцеловал меня в рот, был на вкус как шоколад, который мы ели по пути. А потом он пропал.
Я ждала, пока он не всплыл с воплем радости, а потом я забрала его одежду и вещи Бри с обувью и поспешила по тропе, спускаясь как можно быстрее, смогла сократить спуск на пять минут. Я сняла шорты и футболку, бросила вещи кучей и поплыла к ним.
Они плавали близко друг к другу, когда я приблизилась, и когда они повернулись ко мне, глаза Бри сияли.
— Ох, Кор, там был тюлень! — крикнул мне Али.
Я повернулась, выглядывая его.
— Где?
— Тут! После прыжка Али он всплыл рядом с нами, — добавила восторженно Бри. — Он был таким красивым.
— Это было нереально, — сказал Али. — Он поплыл с нами. Будто плавал вокруг нас.
— Уверен, что это был тюлень? — спросила я, крутясь в воде, пытаясь найти темный силуэт.