Ее величество
Шрифт:
Вспоминается мне нервно ропщущая толпа людей, оказавшихся в длинном перечне лиц, не попавших к кормушке, – я ни в коей мере их не осуждаю, даже сочувствую, – тревожным диким табуном рванула она в приёмную, где их и перехватили… Некоторые, которые поумней или предупрежденные осторожными друзьями, миновали скандала, отхлынув в боковую дверь. Мне тогда невероятно повезло остаться на месте… Всякое было. Душу мне чиновники вывернули наизнанку. Только и помню пренебрежительную жестикуляцию их рук, то и дело отсылающих всех куда-то вверх, поверх голов. На таких кулак сам лезет. Тому отстегни, другому… Одни траты. Теперь
«С гоголевских времен ничего не изменилось в России», – беззаботно-невозмутимо прокомментировала я слова подруги.
«И все же я в основном считаю причиной моих бед в бизнесе не систему власти, а личные качества некоторых, встречающихся на моём пути людей, их гнусную природу. И при социализме такие вот перекрывали кислород, требуя мзду или твою неприкосновенную плоть. Они тоже могли отторгнуть, отхватить что-то уж совсем никаким боком им не принадлежащее. Но денежные ставки были меньше, боялись. А теперь беспредел.
В общем, не дали мне чиновники ни копейки и тем обрекли на самостоятельное выживание. Да и надоело мне становиться в строй просителей по денежному ранжиру. Сама справилась. Ты же знаешь, я та ещё штучка. Многие боялись мне пальцы в рот класть. Недаром мужчины шутили: «Где чёрт не сможет, там женщина управится». Это теперь законы появились, государство ощутимее помогать стало. Но я всё равно больше никуда не суюсь с протянутой рукой. Бог с ними, я не блатная и откаты никому не хочу делать».
«Ты определись с терминами «не хочу» и «не могу». Наведи между ними порядок», – пошутила я.
Но Алиса продолжила серьёзно:
«В те трудные времена начала перестройки многое в человеческой натуре, едва различимое ранее, стало чётко проявляться, становиться более выпуклым, рельефным. И плохое, и хорошее тоже. Долго чиновники и разного рода начальнички в мутной воде ловили рыбку, пока в стране наводился порядок. Да и теперь ещё предостаточно любителей содрать чужую шкуру на свой полушубок. Всех не переловишь. Из давних лет тянется эта верёвочка. Особенно если городок небольшой. А всё это
безобразие ложится на плечи простого народа.
Дочка, бывало, увидит, как я убиваюсь, жалеть меня начинает: «Ну что ты, мама, надо не надо трепыхаешься, как воробышек? Стоит ли брать в расчёт такие мелочи? Всё образуется, обойдётся. Береги себя. Тебе обязательно надо самой всюду поспевать? Может, я чем смогу помочь?» Боялась без меня остаться, студенткой тогда была. Конечно, вовремя и к месту оказанное содействие никому бы не помешало, но я не сидела у власти на коленях и помощи ни от кого не ждала. Совковая наивность – моя ахиллесова пята, но осторожность – мой внутренний редактор по жизни: надеюсь на лучшее, а готовлюсь к худшему. Меня один из бывших друзей детства предупредил в самом начале моего пути: «Если собираешься хоть чуть-чуть возвыситься над массами – готовься к большим проблемам. Иначе в нашем деле нельзя. В этом есть свой резон». И я его совет учитывала.
Бизнес мой набирал обороты, поднимался на новый несопоставимый уровень. Но, как выяснилось, нельзя долго оставаться независимой и успешной одиночкой. Конкуренты не позволят. И зависть не забывает творить своё чёрное дело. К тому же откуда-то набежало слишком много желающих на халяву прибрать к рукам моё маленькое
А тут ещё бывшие спортсмены ринулись со всех сторон предлагать свои высокооплачиваемые услуги, милиция вязалась. И мне ничего не оставалось, как постоянно держать ухо востро. Я всех осторожно отшивала. Иначе оглянуться не успеешь – вмиг всё растащат по кусочкам за милую душу. Своих неприятностей я сроду ни на кого не вешала, и чужие мне не нужны. А меня «грузили» по полной программе. Человек я в основе своей излишне лирический – есть такой недостаток, признаю за собой, – но чтобы позволять чужим нос в свои дела совать – ни-ни!
Я не торгаш, и все же «крыши» избежать не удалось. Не убереглась, подстерёг меня тут один и присосался по-тихому. Не бог весть какой умный, но хитрый, и рожа для поборов самая что ни на есть подходящая. Взгляд ледяной, подавляющий. Сидит в кресле надутый, чванливый, мстительно гоняет желваки. Я, когда первый раз гадкая судьба свела нас, в страхе застыла. Показалось, будто из-под земли передо мной монстр вырос. От него веяло мертвечиной. Самодовольный, не сворачиваемый в сторону, гордый своей уверенностью. Ненавижу таких!
«Это сколько же надо пережить и перетерпеть, чтобы сказать такие слова!» – подумала я тогда об Алисе.
Отчего же не иметь самомнения, если в карманах… оружие. Совесть бессильна, власть бессовестна. Бандита нельзя представить в затруднительном положении. Он кого угодно легко уничтожит и переварит всякого, кто попытается помешать ему положить ноги на чужой стол. Такой и должок не простит, и отсрочки платежа не даст. Такому вынь да положь – хоть тресни. Каждый месяц на огромном джипе с охранником объезжал «должников» по всему городу, а может, и по области. Чиновник, по телевизору его часто показывают. На угрюмом лице печать собственной значимости».
«Небось при своём начальстве на нём выражение, будто на одну зарплату живёт?» – рассмеялась я.
«Заломил неслыханную, грабительскую сумму за свои «услуги». «Ну, думаю, этот своего не упустит, не миновать разборок: пришлёт бандюков. Выпотрошит этот мордоворот за милую душу, раздолбает мой бизнес. Его не колышет, что я женщина, что из последних сил рвусь. Слёзы не возымеют на него реального действия. Нет чтобы проявить благородство по отношению к слабому полу. И рядом оно с ним не ночевало! С этим у него глухо. И всё же подумала: «А вдруг пронесёт?» И ещё одна мысль мелькнула: «Неужели не найдётся смельчак по его душу?» Попыталась договориться. Долго держалась. Признаться, струхнула один только раз и сразу на его крючок подсела, когда поняла, что разговоры реально грозят перейти в действия.