Ее вишенка
Шрифт:
Я удивленно рассмеялась:
– Необычный образ.
– Добро пожаловать в мир моих образов.
Уильям достал из кармана белый шелковый платок и высморкался, хотя ни малейших признаков насморка я у него не заметила. Чуть улыбнувшись, посмотрел на платок и бросил его на пол.
– Зачем же было брать? – спросила я.
Он вроде как немного смутился – наверное, думал, я не заметила, как он взял платок.
– Ну, не все попадает
– Что за коллекция?
Он раздумывал.
– Своеобразный зал славы. Будешь хорошо себя вести, как-нибудь покажу.
– Как-нибудь, – произнесла я задумчиво. – Можно подумать, ты какие-то планы на мой счет строишь… Мне вычеркнуть все свои дела из графика?
– Вычеркни ночи.
Я прикусила губу.
– Ты всегда так делаешь?
– Откровенные намеки хорошеньким девушкам? Обычно нет.
Моя бабушка говорит – если кто-то делает тебе комплимент, не надо спорить. Иначе не дождешься следующего. Поэтому я взяла себя в руки и постаралась поверить, что он действительно считает меня симпатичной – ага, особенно среди всех этих роскошных женщин… Я улыбнулась. Что же, пускай.
– Понятно. А эти хорошенькие девушки, которым ты обычно не делаешь намеков насчет секса… Как они поступают, когда все же получают такой намек?
– Видишь ли…
Уильям шагнул ко мне, и остатки моей уверенности и самообладания мгновенно улетучились. Его близость была ошеломляющей. Поглощающей…
– Мне по фигу все остальные девушки и вообще все, что происходило вплоть до «здесь и сейчас». А здесь и сейчас имеет значение одна-единственная вещь.
– Какая? – выдохнула я.
– Вот эта девушка, – сказал он.
Уильям замолчал и не сводил с меня глаз. Губы его были полуоткрыты. Исходящие от него волны сексуальности накрывали меня с головой и возбуждали в теле каждый нерв.
– Которую я наконец встретил… Она немного нервничает. Пытается язвить. Огрызается!
– Ужасная девушка. – Я едва смогла выговорить это, нет – прошептать, потому что губы пересохли и горло тоже.
– Ужасная. Мне никогда такие не нравились, но эта… эта – нравится.
– Наверняка она польщена…
– Ты польщена?
– А я тут при чем?
Он усмехнулся:
– Ты хочешь, чтобы я написал? Ладно, сделаю одолжение.
Уильям поднес указательный палец к моей ключице, низкий вырез платья ее не скрывал. Прижал палец к коже. Меня пробрала дрожь, побежали
Уильям убрал палец и вопросительно посмотрел на меня:
– Вот. Я написал. Так понятно?
– Что? – спросила я.
Как-то я не уловила, что он там писал…
Он пожал плечами:
– О женщины! Им буквально пишут на груди, а они все равно не понимают. Ну, сама виновата…
– Эй, – сказала я, слегка улыбнувшись. – Напиши еще раз!
– Не-а. Бонус сгорел!
Я уперла руки в бедра – жест не из моего арсенала, но Уильям меня задел.
– Что ж, сгорел так сгорел.
– Ага… Пить хочется. Пойду украду что-нибудь покрепче.
– Украсть не получится, напитки бесплатные! – напомнила я ему.
– Какое простодушие, – мечтательно произнес Уильям. – Вишенка, кража – это вопрос контекста. Не волнуйся, скоро я тебя всему научу.
С этими словами он и удалился, оставив меня ломать голову – что, черт подери, он имел в виду?
Прошло не больше секунды, и какая-то женщина мягко коснулась моего плеча кончиками пальцев. Она была невероятно хороша собой, никакая маска не могла бы скрыть такую красоту. Лицо сердечком, пленительный изгиб губ, большие зеленые глаза с длинными ресницами; тело, о котором мог бы мечтать сексуально озабоченный скульптор, нет – целая команда таких скульпторов! Небрежным движением незнакомка откинула черные как смоль волосы; этот жест говорил: «Ты и мизинца моего не стоишь».
– Привет, – сказала я.
– Прости, если напугала, – промурлыкала она.
Улыбка ее была довольно любезной и в то же время почему-то сексуальной. Вроде бы эта красавица и располагала к себе, и все же что-то подсказывало – с ней нужно быть осторожной!
– Я Зои Паркер. Можно сказать, президент клуба бывших девушек Уильяма Чамберсона.
– О, – произнесла я. Что тут ответишь?
– Не волнуйся – я не собираюсь ни ревновать, ни угрожать. Я по-дружески… Представляю, каково тебе. Уильям легко дает обещания. Убеждает, что он отличный парень, даже если немного грубоват. Соблазняет, получает то, что хочет, и идет дальше. Все это он проделал с нами, и с тобой будет то же самое.
Конец ознакомительного фрагмента.