Эффект Грэхема
Шрифт:
Мы с Колсоном теперь друзья. Которые отдыхают за пределами катка и тусуются друг у друга дома. Иногда он даже ночует здесь, если ребята слишком сильно веселятся, а он слишком пьян, чтобы идти домой пешком. Уилл тоже всегда здесь, но это, по крайней мере, имеет смысл. Они с Беккетом друзья не разлей вода. Что хорошо в Уилле, так это то, что он не вызывает никакого чувства вины, так что рядом с ним намного легче.
Колсон, с другой стороны… Я всегда умел прятать свои эмоции, но игнорировать чувство вины становится непросто. Этот парень начинает мне
Сейчас они оба у нас, Уилл растянулся на диване рядом с Беккетом, а Колсон сидит рядом со мной.
Шейн сидит в кресле и переписывается с цыпочкой, которая в кои-то веки не чирлидерша. Он встретил ее в Гастингсе и привез сюда на днях. Кажется, она сказала, что она студентка подготовительного юридического факультета. Прошлой ночью они пошли на вечеринку, где, по-видимому, ее бывший появился пьяным и неряшливым и набросился на Шейна. Теперь она рассыпается в извинениях перед Шейном по смс.
— Всегда есть этот отвратительно пьяный парень, — говорит Уилл, закатывая глаза. — Что с этим такое?
— Это извечное правило вечеринок, — объясняет Беккет. — У каждой вечеринки есть сценарий, который нужно воспроизвести. Неряшливый парень — один из них.
— Чувак, это абсолютно точно. — Кейс хихикает, затем наклоняется вперед, чтобы взять свое пиво. Он делает паузу на мгновение, затем снова смеется. — Хорошо, вот мысль. Ты приходишь на вечеринку, и тебе разрешается тусоваться только с одним из этих людей. Всю ночь без перерывов. Кого ты выберешь — плачущую девушку из туалета с потеками от туши или раздражающего парня с акустической гитарой?
Беккет стонет.
— В любом случае, это чистая пытка, приятель.
Шейн откладывает телефон и обдумывает это. Затем он задает Колсону серию вопросов.
— Смогу ли я трахнуть девушку из туалета?
— Нет.
— Могу ли я заказывать песни?
— Нет.
— О чем она плачет?
— Рыдает слишком бессвязно, чтобы ты мог это понять.
— Могу ли я принимать наркотики?
— Нет.
— Алкоголь?
— Одно пиво.
Шейн пожимает плечами.
— Парень с акустической гитарой.
Уилл, отвечающий за пульт, натыкается на канал реалити-шоу, которым одержима Джиджи. Его глаза загораются.
— Йоу. “Вкусовые угодники". Мне нравится это шоу.
— Ты шутишь? — Говорит Колсон. — Это шоу — полное, блядь, безумие. Не выйдет ничего хорошего, если давать детям столько власти.
— Я, обычно, это и говорю, — вмешивается Беккет. — Это закончится только одним.
Шейн смотрит на них обоих.
— Пожалуйста, закончи эту мысль. Какое апокалиптическое будущее ты себе представляешь после реалити-шоу, позволяющего детям судить о блюдах?
Колсон смотрит на Беккета.
— Он этого не поймет.
Беккет кивает.
— Ладно. Мне нужно идти на занятия. — Я хлопаю Колсона по плечу, когда встаю, затем киваю другим парням. — Увидимся
Мои занятия по изучению предпринимательства — единственные поздние в этом семестре. Сначала меня раздражало, что мне приходилось три дня в неделю добираться до кампуса на пятичасовые занятия, но последние несколько раз я встречался с Джиджи после их окончания, и теперь это стало обыденностью. Иногда мы устраиваем поздний ужин. Сегодня она сказала, что хочет принять горячую ванну и попариться. Она повредила плечо во время игры в субботу, и я думаю, это все еще беспокоит ее.
После лекции я еду в тренировочный центр и подхожу как раз в тот момент, когда выходит Остин Поуп. Парень сейчас приходит на дополнительные тренировки, потому что приближается Чемпионат мира среди юниоров.
— Привет, капитан, — здоровается он, но его голова опущена, и он звучит рассеянно.
— Привет. Как проходит тренировка? Готов к большой игре?
— Не очень. — В его тоне сквозит усталость.
Я хмурюсь.
— Что происходит, Поуп?
— Ничего. — Он продолжает отводить глаза. — Наверное, просто нервничаю.
Я понимаю это. Обычно Поуп перед играми тверд, как скала, но здесь ставки намного выше.
— Это страшно, — признаю я. — Знать, что весь мир наблюдает за тобой. Буквально весь мир.
Он на мгновение колеблется, затем говорит:
— Плюс это дополнительное давление.
Я хмурюсь еще сильнее.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто все эти статьи о том, что я гей и что я первый открытый игрок-гей, принимающий участие в Чемпионате мира среди юниоров. И тому подобное. Просто заставляет меня чувствовать… Не знаю. Как будто это отнимает у меня талант, что-ли. Мое мастерство как игрока. Я слишком сосредотачиваюсь на своей ориентации, когда это не имеет никакого отношения к игре.
— Я уверен, что они не хотят навредить тебе. Бьюсь об заклад, они просто хотят, чтобы ты был примером для подражания для таких же детей, как ты, — указываю я. — Для парней, которые, возможно, все еще слишком боятся выходить в свет. Это не так уж плохо.
— Я понимаю. Но, как я уже сказал, просто больше давления. Как ты себя чувствовал перед своим Чемпионатом?
— Напуганным до смерти. И, чувак, поверь мне, я знаю, каково это, когда твой талант отходит на второй план. Я сыграл один из лучших матчей в своей жизни, и единственное, что люди помнят, это то, что я сломал челюсть какому-то парню в раздевалке.
— Да, — криво усмехается он.
Я хлопаю его по плечу.
— Ты справишься, Поуп. Постарайся не обращать внимания на весь этот шум.
— Спасибо, Райдер.
Он уходит, а я вхожу в вестибюль. Я замечаю ярко-красные цветы в вазонах возле главного стола, и когда охранник не смотрит, я небрежно срываю один из алых цветков и продолжаю идти. Затем я гуглю в своем телефоне, ухмыляясь про себя.
Десять минут спустя Джиджи входит в зону джакузи, одетая в слитный купальник, который никогда не перестает вызывать у меня желание к ней.