Эффект искажения
Шрифт:
– Глафира! – снова позвал Сергей.
Кошки уже не просто орали. Они выли не хуже, чем стая волков.
Уже догадываясь, что он увидит, Сергей подошел к старухе и развернул кресло. Цыганка сидела, выпрямив спину и сложив руки на коленях ладонями вверх. Невидящими глазами она смотрела как будто сквозь гостя и спокойно улыбалась. Сначала Сергею показалось, что старуха жива, просто задумалась. Он взял ее за плечо и осторожно встряхнул. В следующее мгновение голова Глафиры дернулась, покатилась вниз и остановилась, зацепившись за руки.
Сергей издал хриплый стон и замер, не в силах отвести взгляд от
Она исчезла. Не было волшебного аромата, не было сопровождавшего ее голубоватого светящегося шлейфа. Стоя рядом с ее домом, он ощущал: девушки там нет. По-звериному потянул носом, пытаясь уловить ее присутствие: он мог чувствовать девушку даже на таком расстоянии, сквозь кирпичные стены. Нет, исчезла. Следы ауры на вещах, сохранивших прикосновение ее рук, манили затихающим эхом, испарялись серебристою росой. Даже эти, едва ощутимые следы заставляли его ноздри чувственно трепетать, а тело вздрагивать в приступах запоздалого охотничьего азарта.
Нет, нет ее… Куда могла исчезнуть в такой поздний час? Он приходил сюда каждую ночь, караулил ее, дышал ею, а надышавшись, бежал в поисках жертвы, чтобы хоть ненадолго унять сжигающую страсть.
Он заволновался, метнулся в одну сторону, в другую, на мгновение замер в нерешительности, покрутил головой и сорвался с места, распластавшись в стремительном беге. Кружил по узким переулкам, оскальзываясь на ледяной корке, по-щенячьи обиженно повизгивая, бессмысленно заглядывал в подъезды, петлял вокруг домов.
Незаметно для себя обежав всю улицу, свернул на соседнюю и снова принялся обследовать подворотни. Потерял, потерял… Не оправдал доверия клана, не выполнил задания. Что теперь будет? Едва успев почувствовать свою нужность, значимость, снова опуститься до положения самого слабого.
А как же его маленькие шалости? Теперь за них последует жестокое наказание. Он похолодел, вспомнив ледяную сырость подвала, склизкую, в коросте ржавчины, решетку, мучительный, снедающий тело и скручивающий разум голод. От голода в нем и поселилась ненависть – всепоглощающая, настолько глубокая, что терпеть ее не было сил. Единственным лекарством было убийство. Разрывая горло очередной жертве, упиваясь мигом агонии, он представлял лицо той, из-за которой стал вампиром. Та, прекрасная, сладкоголосая, некогда нашептала соблазнительное, пообещала вечное наслаждение. Он поверил, и вот к чему привела его наивность!
Эта – другая. В ней нет лжи, двуличия, кокетства. Она проста и бесхитростна, а взгляд ее чист. Впервые за всю свою длинную не-жизнь он вдруг ощутил желание остановиться. Провести ладонью по шелковистым волосам, заглянуть в серые глаза. Обнять, прижать к себе, таять в голубоватой дымке, в запахе полевых цветов. Потом он все равно бы убил ее, конечно. Другой способ выражения чувств был ему недоступен. Но быть может, вдыхая ее душу в момент смерти, он хоть на мгновение обрел бы способность любить, вспомнил, как это – быть человеком.
Это были только мечты. Он никогда не осмелился бы причинить девушке вред. Но что теперь делать? Скоро светила встанут в нужную комбинацию. Искать другую нет времени. Значит… подвал? Или, быть может, его вообще приговорят к казни?
Запрокинув голову, он взглянул в низкое небо, подернутое грязноватой мглой, сквозь которую не видно было ни луны, ни звезд. Горло свела болезненная судорога. Прерывисто вздохнув, он тоскливо завыл.
Сергей выскочил из переполненной вонью, страхом и кошачьим ором комнаты, осторожно, словно боясь разбудить старуху, прикрыл за собою дверь. Прислонившись к стене, постоял несколько секунд, приводя в порядок мысли и чувства. В милицию сообщать бесполезно и даже опасно. Он и так слишком уж часто оказывался рядом с местами убийства. Свириденко может арестовать его как подозреваемого хотя бы для того, чтобы не путался больше под ногами. Лучше потом позвонить Вовке и сообщить о своей находке. Пусть друг сам решает, как с нею поступить.
Выбравшись из лабиринта Миллионки, Сергей уселся в машину и задумался. Они убирают свидетелей, это очевидно. Уничтожают всех, кто хоть что-нибудь знает об убийствах девушек. Сначала бомж, видевший маньяка, потом ученый, докопавшийся до каких-то странностей в анализе его крови, старуха, описавшая убийство. Скорее всего, нападение на Дашку тоже было попыткой убрать свидетеля. Ведь узнала того, кто ранил Дениса. Наверное, в эту же цепочку надо включить и самого Дашкиного ухажера. Быть может, он догадывался о том, чем занимается Иван? Или видел что-то, не предназначенное для его глаз? Вполне возможно, парнишка и сам этого не понимал, но его сочли опасным.
Мысль, вот уже несколько дней неотступно преследовавшая Сергея, снова обожгла сознание: «Почему не тронули меня?» Почему звероподобные существа ограничились только угрозами? Ведь тогда, на пустыре, они вполне могли расправиться с ним. Это было нелогично, не вписывалось ни в одну, даже самую фантастическую версию.
И еще. На Дашку, судя по тому, что она рассказывала, тоже охотились не люди.
Но и те, кто защитил ее от сумасшедших китайцев, не похожи были на людей. Достаточно вспомнить Терминатора, вырвавшего с мясом дверь автомобиля. Что же получается? Во Владивостоке действуют две враждебные группировки мутантов?
– Не люди – нелюди… – рассеянно пробормотал Сергей. – Нелюди множатся в геометрической прогрессии…
Он позвонил в Любшино. Трубку взял Андрей.
– Все в порядке, не волнуйся, – сказал он. – Ночь прошла без приключений. Даша сейчас в своей комнате
На душе немного полегчало. Дашка в безопасности, это хорошо. А он должен найти тех, кто охотится за сестрой. Найти, пока они не нашли Дашку. Кем бы они ни были – людьми, мутантами, вампирами… Невесту он не сумел защитить, но сестру им не отдаст. И еще: если он все правильно просчитал, на очереди Инга.
Сергей порылся в карманах, откопал измятый клочок бумажки с коряво выведенными цифрами. Набрал номер, молясь, чтобы человек, которому принадлежал этот номер, был еще жив. Ведь его имя наверняка есть в списке свидетелей, которых необходимо уничтожить.
– Але, – ответил низкий хрипловатый голос.
– Николай Григорьевич, здравствуйте. Меня зовут Сергей. Мы с вами познакомились в Пушкинке, и вы оставили свой номер. Может, помните?
– А как же, – добродушно прохрипело в трубке. – У Свириденко ты сидел, белобрысый такой парнишка. Чего надо-то?