Эффект Лазаря
Шрифт:
А в ее квартире Паниль увидел через иллюминаторы совсем другой подводный ландшафт – этакий сад с мерно покачивающимися листьями. Толстая спиральная колонна келпа подымалась кверху, скручиваясь и раскручиваясь.
Здесь не было никаких смертей. Никаких следов Гуэмесской катастрофы.
Можно было различить и Голубой Риф с его бледно-голубыми актиниями, которые открывались и закрывались, как маленькие рты. Крохотные креветки сновали туда-сюда ярко-оранжевыми вспышками, собирая корм с подножия актиний. Карин повела Паниля
Они не колебались. Карин встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Ее глаза смотрели прямо в глаза ему, и он увидел себя, отраженным в ее черных зрачках. Ее руки прижались к его груди, потом скользнули к шее и распустили ему волосы. Пальцы у нее были сильными и уверенными. «Пальцы хирурга», подумал Тень. Его черные волосы рассыпались по плечам. Руки Паниля спустились от плеч Карин к застежкам ее одежды, раскрывая их одну за одной.
Они раздевали друг друга медленно, молча. Когда Карин сбросила белье, искорки света заплясали в полыхающем рыжем треугольничке ее волос. Ее соски прижались к его груди, словно щенячьи носики.
«Мы решили жить», подумал он.
Образ Карин Алэ, словно мантра, уничтожил всякое сомнение относительно этого мира. В памяти не осталось ничего – только они двое и их тела, идеально дополняющие друг друга.
Когда они начали было засыпать, Карин перепугала и Паниля, и себя внезапным вскриком. Она прижалась к нему, как дитя.
– Скверные сны, – прошептала она.
– Скверная реальность хуже.
– Но сны реальны, пока ты внутри них, – возразила она. – Хотя, знаешь, каждый раз, когда я думаю о нас, все дурное отступает. Мы исцеляем друг друга.
Ее слова и прикосновение ее тела мгновенно возбудили Паниля. Карин вздохнула, одним плавным движением накатилась на него сверху и погрузила его глубоко в себя. Ее груди колыхались взад и вперед, поглаживая его по ребрам. Его дыхание стало ее дыханием, и она выкрикнула его имя, когда рухнула, задыхаясь, рядом с ним.
Паниль нежно обнял ее, погладил ее спину.
– Карин, – сказал он.
– М-мм?
– Мне просто нравится произносить твое имя.
Он вспоминал об этом, стоя на вахте в помещении Текущего контроля, и почти беззвучно произносил ее имя. Это помогало.
Люк главного входа распахнулся с резким шипением – это значило, что вошедший не стал дожидаться, пока закроется внешний люк. Удивленный Паниль начал было оборачиваться – и ощутил, что к спине его прижат твердый металл. Взгляд искоса продемонстрировал, что это был лазер. Паниль знал того, кто держал лазер – Галф Накано, человек Гэллоу. Массивное тело Накано отодвинулось от люка, толкая Паниля перед собой. За Накано последовали еще трое морян, все в ныряльных костюмах, все вооруженные, все смертельно серьезные.
– Как это понять? – спросил Паниль.
– Ш-шш, – прошипел Накано и просигналил остальным, затем рявкнул. – Так, ладно! Всем встать!
Паниль глядел, как остальные трое агрессоров быстро и точно занимают позиции, равноудаленные от центра комнаты. Один из операторов запротестовал, и рухнул на палубу от сильного удара. Паниль начал говорить, но Накано огромной ладонью зажал ему рот.
– Оставайся в живых, Паниль. Так оно лучше будет.
Трое ворвавшихся перевели свои лазеры на режим коротких очередей и принялись громить помещение Текущего контроля. Таял и лопался плазмаглас, обгорали пульты. Крохотные черные обрывки винила так и взлетали в воздух. Все было проделано с леденящей решимостью. Меньше чем за минуту разгром завершился, и Паниль знал, что потребуется не меньше года, чтобы заменить этот… этот мозг.
Он был вне себя, но это разрушение потрясло его. Его ассистенты жались к стене, в их глазах были потрясение и ужас.
Одна женщина склонилась над лежащим оператором, утирая ему лицо полой блузы.
– Мы захватили Карин Алэ, – сообщил Накано. – Мне сказали, что тебя это заинтересует.
Паниль ощутил, что у него перехватило дыхание.
– Твое сотрудничество обеспечит ее безопасность, – продолжал Накано. – Ты отправишься с нами, на носилках, как пострадавший, которого мы перевозим к врачу.
– А куда мы направляемся?
– Не твое дело. Ты только скажи, будешь ли ты вести себя смирно.
Паниль сглотнул и кивнул.
– Мы заблокируем люк, когда уйдем, – сказал Накано. – Все будут в безопасности. Когда придет следующая смена, они вас выпустят.
Один из морян выступил вперед.
– Накано, – шепнул он у Паниля над ухом, – Гэллоу сказал, что мы должны…
– Заткнись! – велел Накано. – Я здесь, а он – нет. Следующая смена заявится не раньше, чем через четыре часа.
По кивку Накано двое из его людей втащили через люк носилки. Паниля уложили на носилки и привязали. Вокруг него подоткнули одеяло.
– Это был срочный вызов врача, – распорядился Накано. – Мы спешим – но не бежим. Через все люки несите его головой вперед. Паниль, закрой глаза. Ты без сознания, и я хочу, чтобы так оно и выглядело – а не то так оно и на самом деле будет.
– Я понял.
– Мы ведь не хотим, чтобы с леди случилась какая-нибудь неприятность.
Эта мысль преследовала Паниля, пока его волокли через люки и коридоры.
«Зачем я им?» Паниль не мог себе представить, чтобы он был настолько нужен Гэллоу.
Они остановились у транспортного труболета, и Накано набрал аварийный код. Следующая кабинка труболета остановилась, и с полдюжины любопытных лиц уставились на лежащего на носилках Паниля.
– Карантин! – коротко рявкнул Накано. – Всем выйти. Не приближайтесь.
– А что с ним? – спросила женщина, широко обходя носилки.
– Подцепил что-то новенькое от мути, – сказал Накано. – Мы его эвакуируем. Эта кабина будет простерилизована.