Эффект Люцифера
Шрифт:
В поддержку этого утверждения Тагуба приводит показания нескольких охранников, данные под присягой и подтверждающие соучастие в злоупотреблениях сотрудников военной разведки и следователей.
«Специалист Сабрина Хармен из 372-й военно-полицейской роты в показаниях под присягой рассказала о случае, когда задержанного поставили на картонный ящик и присоединили электроды к пальцам его рук, ног и половому члену. Ей сказали, „что ее задача — не давать задержанным заснуть“. Она сказала, что сотрудник военной разведки говорил с [капралом] Тренером. Она заявила: „Сотрудник военной разведки хотел заставить их говорить. А задача Тренера и Фредерика — помогать военной разведке и OGA сделать так, чтобы эти люди начали говорить“».
Тагуба
«Я сам был свидетелем того, как заключенных в центре военной разведки, блок 1А, заставляли делать разные вещи, которые я считаю сомнительными с нравственной точки зрения. В блоке 1А нам сказали, что у них другие правила и другие стандартные процедуры обращения с заключенными. Я никогда не видел устава или других документов, где были бы изложены эти правила или стандартные процедуры, мне о них только говорили. Ответственность за 1А нес капрал Тренер. Он утверждал, что агенты и солдаты военной разведки давали ему разные задания, но не было никаких письменных документов, на которые он мог бы сослаться». Когда сержанту Дэвису был задан вопрос, почему правила в блоках 1А и 1В отличались от правил в остальных корпусах тюрьмы, он заявил: «В остальных корпусах содержатся обычные заключенные, а в блоках 1А и 1В — те, кого держит там военная разведка (MI)». Спрошенный о том, почему он не доложил о злоупотреблениях вышестоящим офицерам, сержант Дэвис заявил: «Потому что я думал, что если бы они делали то, что не соответствует установленным процедурам или правилам, кто-то об этом сказал бы. (Здесь мы снова видим зло бездействия. — Ф. З.) Кроме того, блок 1А находится в ведении военной разведки, и мне казалось, что сотрудники военной разведки одобряют злоупотребления». Сержант Дэвис также заявил, что слышал, как сотрудник военной разведки поощрял охранников оскорблять заключенных. На вопрос, что именно говорил сотрудник военной разведки, он отвечал: «Сделайте нам этого парня разговорчивым. Сделайте так, чтобы у него была плохая ночь. Пусть он получит как следует». Он утверждал, что эти комментарии были адресованы капралу Тренеру и сержанту Фредерику. Наконец, сержант Дэвис заявил, что «сотрудники военной разведки, как я думал, хвалили Тренера за то, как он обращается с задержанными, находящимися в ведении военной разведки. Они говорили, например: „Хорошая работа, они ломаются очень быстро. Они отвечают на все вопросы. Они дают нам нужную информацию“. И наконец: „Продолжайте в том же духе“».
Следующее заявление Джейсона Кеннела из 372-я военно-полицейской роты напомнило мне, как во время СТЭ за нарушение правил наши охранники отбирали у заключенных матрасы, одеяла, одежду и подушки: «Я видел, что они голые, но сотрудники военной разведки просили нас забрать у них матрасы, одеяла и одежду». Кеннел не мог вспомнить, кто именно из сотрудников военной разведки просил это сделать, но сказал, что «если они хотели, чтобы я это делал, они должны были предоставить мне соответствующие документы». Позже ему сказали, что «мы не должны делать ничего, что унижает достоинство заключенных».
Это всего один пример постоянных противоречий между реальностью ситуации, где происходили злоупотребления, и негласным разрешением оскорблять содержащихся в этом блоке подозреваемых, задержанных военной разведкой и другими службами. С одной стороны, охранникам приказывали продолжать злоупотребления, а с другой — делались официальные публичные заявления о том, что «мы не можем мириться со злоупотреблениями или чем-либо, что нельзя назвать гуманным обращением». Такая стратегия позволяла оспаривать любые обвинения.
В отчете Тагубы отмечается, что офицеры высшего ранга, знавшие о чрезвычайно жестоком обращении с задержанными, рекомендовали судить виновных военным судом, но это так никогда и не было сделано. Бездействие командиров, знавших о злоупотреблениях, подтверждало впечатление, что никто не понесет ответственности за унижение заключенных.
Тагуба приводит множество свидетельств и примеров того, что солдаты и резервисты военной полиции не прошли обучения и не были обеспечены ресурсами и информацией, необходимыми для выполнения такого сложного дела, как охрана заключенных в тюрьме Абу-Грейб. В отчете говорится:
«Среди служащих 800-й бригады военной полиции и ее подразделений имеет место общее отсутствие знаний, навыков и информации о базовых юридических, нормативных, теоретических и командных требованиях… Обращение с задержанными и уголовными преступниками после процесса заключения в тюрьму очень отличалось от одного места заключения к другому, от одного отделения к другому, от одного лагеря к другому, и даже на разных сменах охранников, солдат 800-й бригады военной полиции».(Курсив мой — обращаю внимание на различия в методах дневной и ночной смен охранников в блоке 1А. — Ф. З.)
В отчете также говорится:
«Численность заключенных в Абу-Грейб и в лагере Бакка значительно превышает максимальную вместимость, в то же время штат охранников недоукомплектован и не имеет достаточных ресурсов. Такой дисбаланс способствовал неудовлетворительным условиям содержания, побегам и отсутствию ответственности в различных отделениях. Переполненность мест содержания также не позволяет выявить лидеров, которые могут организовывать побеги и беспорядки в местах содержания, и изолировать их от остальных задержанных».
Тагуба описывает множество случаев побегов, бунтов заключенных и столкновений между охранниками и задержанными, в результате которых погибали люди. В каждом случае вывод один и тот же: «Следственная группа не обнаружила никаких данных о расследованиях причин или корректирующих действиях».
Тагуба делает особый акцент на том, что военному командованию было хорошо известно, что военные полицейские этой бригады не прошли нужного обучения, но по этому поводу не было предпринято никаких действий:
«Я обнаружил, что солдаты 800-й бригады военной полиции не были в достаточной степени обучены своим обязанностям, которые включали в себя управление тюремными или исправительными учреждениями тюремного комплекса Абу-Грейб. Как и Райдер, я также пришел к выводу, что в процессе мобилизации солдаты подразделения 800-й бригады военной полиции не прошли подготовки, необходимой для управления коррекционными учреждениями. До мобилизации и во время обучения после мобилизации они не знали, какое дело им предстоит, и поэтому не имели знаний и навыков, необходимых для выполнения определенных задач.
В дополнение к серьезному недостатку численности персонала, качество жизни солдат, служивших в Абу-Грейб (BCCF), было чрезвычайно низким. Здесь не было столовой, почты, парикмахерской и комнаты психологической разгрузки. Постоянные минометные обстрелы, а также периодические автоматные и ракетные обстрелы представляли серьезную угрозу жизни солдат и задержанных. Кроме того, тюремный комплекс был переполнен, и бригада испытывала недостаток в соответствующих ресурсах и персонале, необходимых для решения серьезных снабженческих и логистических проблем. Наконец, из-за дружеских отношений между солдатами бригады, сложившихся во время предыдущей службы, дружба часто оказывалась важнее субординации между начальниками и подчиненными».
В отличие от других исследований, посвященных злоупотреблениям в Абу-Грейб, отчет генерала Тагубы указывает имена тех, кто оказался несостоятелен в роли командиров и поэтому заслуживает того или иного наказания. Стоит перечислить некоторые причины, по которым генерал называет имена многих военачальников, чьи методы руководства стали не примером военного руководства, а пародией на него. Эти офицеры должны были обеспечить нашим злополучным военным полицейским дисциплинарную структуру, но не сделали этого: