Эффект Люцифера
Шрифт:
Тот подчиняется.
«№ 2093, иди сюда и скажи ему, что надерешь ему задницу».
Сержант неожиданно заявляет: «Сожалею, сэр, я не стану использовать непристойные слова по отношению к другому человеку».
«Что тебе не нравится?»
«Мне не нравятся слова, которые вы использовали».
Хеллман пытается заставить его произнести «задница», но его уловки не работают.
«Какое слово? „Надеру“? Ты не хочешь сказать „надеру“, что ли? Тогда о чем, черт возьми, ты говоришь?»
Сержант
Хеллмана начинает раздражать отказ Сержанта выполнять приказы. В первый раз этот бесчувственный робот показал, что у него есть внутренний стержень и душа.
«Иди сюда и скажи ему то, что я приказал тебе сказать».
Сержант продолжает извиняться, но не сдается: «Сожалею, господин надзиратель. Я не могу этого сделать».
«Ты не можешь спать на кровати сегодня ночью, ты это хочешь сказать?»
Стоя на своем, Сержант ясно излагает свои принципы: «Я предпочел бы спать без кровати, чем это сказать, господин надзиратель».
Хеллман в ярости. Он отходит на несколько шагов, а потом снова подходит к Сержанту, как если бы собрался ударить его за неповиновение у всех на глазах.
«Хороший» охранник Джефф Лендри чувствует, что обстановка накаляется и предлагает компромисс: «Ну, тогда подойди и скажи, что ты дашь ему по попе».
«Хорошо, господин надзиратель», — говорит Сержант. Он подходит к № 416 и говорит: «Съешь свои сосиски, или я дам тебе по попе».
Лендри спрашивает: «И ты это сделаешь?»
«Да… нет, господин надзиратель. Сожалею, но я этого не сделаю».
Барден спрашивает, почему он лжет.
«Я сказал то, что приказал мне господин надзиратель, сэр».
Хеллман встает на защиту коллеги: «Он не приказывал тебе лгать».
Барден понимает, что Сержант берет верх, не отступая от своих принципов, и это может повлиять на других. Он ловко поворачивает все с ног на голову: «Никто не хочет, чтобы ты нам лгал, № 2093. Так что, почему бы тебе не лгать, лежа на полу?»
Он заставляет Сержанта лечь на пол, лицом вниз, и расставить руки в стороны.
«Теперь ты будешь отжиматься в этом положении».
Хеллман присоединяется: «№ 5704, иди сюда и сядь ему на спину».
Следуют очередные указания Хеллмана о том, как № 2093 Должен отжиматься в этом положении. Сержант достаточно тренирован, чтобы делать то, что ему говорят.
«И не помогайте ему. № 5486, ты сидишь у него на спине, лицом назад». Тот колеблется. «Давай, садись ему на спину, быстро!» № 5486 подчиняется.
Охранники заставляют Сержанта отжиматься; у него на спине сидят № 5486 и № 5704 (они сели верхом на Сержанта без всяких колебаний). Сержант старается изо всех сил и с гордостью выполняет серию отжиманий.
Он пытается подняться, но обессиленно падает под весом двух человек. Дьявольский дуэт разражается смехом, высмеивая Сержанта. Им надоело оскорблять его, и упрямое нежелание № 416 есть сосиски перевешивает. Хеллман выразительно произносит: «Я не понимаю, чем тебе не угодили сосиски, № 416. Я не понимаю — ведь у нас было столько перекличек, мы так прекрасно проводили время, все было так хорошо, а сегодня вечером у нас ничего не получается. Почему?»
Пока Хеллман добивается ответа, Барден миролюбиво беседует с № 416 о сосисках — он пробует применить другую тактику, метод «мягких продаж»: «Какие они на вкус? Ммммм, я знаю, что они тебе понравятся, просто попробуй».
Хеллман повторяет свой вопрос громче, на случай, если кто-то не расслышал: «Почему у нас было так много хороших перекличек, а сегодня вы пытаетесь все изгадить?»
Хеллман идет вдоль строя, выслушивая ответы. № 7258 говорит: «Я не знаю; думаю, мы просто ублюдки, господин надзиратель».
Сержант отвечает: «Я не знаю, господин надзиратель».
Хеллман использует это как еще один шанс отомстить Сержанту за его «моральную победу»: «Ты ублюдок?»
«Как скажете, господин надзиратель».
«Как скажу? Я хочу, чтобы тыэто сказал».
Сержант не сдается: «Сожалею, сэр, я против подобных слов, сэр. Я не могу этого сказать».
Вклинивается Барден: «Ты только что сказал, что не можешь сказать этого другому человеку, № 2093. Но это другое дело. Ты не можешь сказать это самому себе?»
Сержант возражает: «Я считаю себя человеком, сэр».
Барден: «Ты считаешь себя другимчеловеком?»
Сержант: «Я сказал, что не могу сказать этого другому человеку».
Барден: «И тебя это тоже касается?»
Сержант отвечает ровно, твердо, тщательно подбирая слова, как будто участвует в дебатах в колледже. В этой ситуации, где он стал мишенью издевательств, он спокойно заявляет: «Изначально мое заявление не включало меня, сэр. Я не собирался говорить этого самому себе. Дело в том, что я был бы…» Он вздыхает и замолкает, что-то бормочет и замолкает.
Хеллман: «Это значит, что ты был бы ублюдком, да?»
Сержант: «Нет, господин…»
Хеллман: «Да, ты был бы ублюдком!»
Сержант: «Как скажете, господин надзиратель».
Барден: «Ты бы оскорбил свою мать, вот что бы ты сделал, № 2093».
Очевидно, Бардену не терпится сыграть главную роль в этой сцене, но Хеллман хочет управлять игрой сам и не поддерживает выпад товарища.
Хеллман: «Кем бы ты был? Кем бы ты был? Ублюдком?»
Сержант: «Да, господин надзиратель».