Эффект присутствия
Шрифт:
– Полчаса на все про все! – инструктировал их вослед дежурный.
До места происшествия доскочили за пять минут. Водитель Юра-бешеный остался разочарованным слишком коротким отрезком трассы, не позволившим ему выйти на боевой круг [44] .
Улица революционера Абельмана располагалась в старой, северной части города. Трехэтажные, построенные в шестидесятые годы кирпичные дома выглядели непрезентабельно из-за облезших фасадов, на которых грязно-желтые проплешины краски чередовались с серыми пятнами облупившейся штукатурки. На округлом расчищенном пятачке возвышался памятник острожцам, погибшим во время Великой Отечественной войны. Бронзовый
44
Боевой круг – круг в соревновании перед гонкой, который гонщик идет в максимально возможном темпе, стремясь показать наилучший результат.
Над аркой шестого дома, в которую преступник затащил женщину, висело объявление: «Прием цветмета и стеклопосуды». Пункт работал с восьми утра.
Маштаков взял его на заметку.
«Может, кто из постоянных клиентов пораньше пришел. Ждал, чтоб как только окошко откроется, тут же батарею стеклянную выставить. А потом с вырученной денежкой сразу в аптеку за фанфуриком “Трояра”» [45] .
По сравнению со вчерашним мороз заметно поотпустил, но около двадцати градусов все равно держался. Маштаков застегнул на все пуговицы серый форменный бушлат. В честь Нового года оперативникам, входящим в состав опергруппы, было приказано явиться по форме. Это нарушало один из главных принципов сыска – не выделяйся. Но с начальством не поспоришь, оно и по должности умнее, и циркуляром министерским вооружено.
45
«Трояр» – спиртосодержащая жидкость для ванн, широко использовавшаяся для изготовления суррогатов алкоголя.
– Вот здесь он меня волок, – заявительница замедлила шаг, глаза ее заблестели, она заново переживала случившееся.
Но в голосе ее не было полной уверенности. Оно и понятно, при свете дворик кажется совсем другим, маленьким, безопасным.
– Сюда, – прошла мимо деревянных сараев к кирпичному гаражу.
Маштаков внимательно рассматривал снег. В закуток за сараи была протоптана кривая тропа. Сюда, судя по многим желтым затейливым вензелям на сугробах, регулярно заворачивали с улицы по малой нужде. Надпись масляной краской на фанерке, прибитой на стенку – «Люди, одумайтесь! Зачем вы ссыте на дверь?» – выглядела воплем отчаяния.
Место было укромное. Не исключалось, что нападавший знал о нем, не раз сюда заглядывал. Значит, он может жить поблизости.
Вообще преступление выглядело спонтанным, совершенным по пьянке. Парень гудел по-черному напролёт всю ночь. Судя по колпаку Деда Мороза – в компании. Поспать ему не удалось. И с женщиной из компашки у него не сложилось. К утру в башке его творилось ужасное. Он попал в иное измерение. Ему, глумному, мерещилось, что все вокруг такие же, как он. И раз ему приперло чесать блуд, то и все встречные бабы зудели от бешенства матки и обязаны были ответить ему взаимностью. Вот поэтому он так легковерно купился на предложение женщины пойти к ней домой, там выпить и без помех совокупиться. Её слова укладывались в схему его собственных безбашенных поступков.
– Здесь он вас уронил? – Миха указал на затоптанный снег у металлических ворот гаража.
– Кажется. Да, точно здесь.
– Смотрите, какой след красивый, как по заказу! – Маштаков присел около одиночного чёткого отпечатка обуви с интересным ребристым рисунком.
Эксперт Николаев завозился с фотоаппаратом, положил на снег параллельно следу масштабную линейку, навел резкость, два раза щелкнул затвором и посмотрел на оперативника.
– Чего еще мне делать? – Всем своим видом он демонстрировал, что оказывает серьезное одолжение.
Михе вспомнилось вдруг, как накануне первого сентября они вместе ездили на трассу в Соломино выкапывать труп плечевой проститутки. Как Николаев тайком пил сметану из пластмассового стаканчика, оставленного «эмрэошным» опером Ковальчуком. Тогда эксперт своим хитрым поступком, гибким вывертом шеи напомнил ему лиса.
Маштаков не дал расцвести щербатой улыбке. Рыжеватые усы Николаева, его вытянутое лицо, на котором заметно проступила россыпь веснушек, усиливали сходство с плутоватым зверем.
– А давайте гипсовый слепок сделаем, – предложил Миха. – Уж больно след привлекательный.
Битый лисовин Николаев сразу поскучнел, опустил усы.
– Мороки много! Чего, фотографий теперь не достаточно?
– Могут не получиться.
– Нам дежурный велел в полчаса управиться, мне еще на Восход переться! – Эксперт был не из тех, кто сдается без труда.
– Сутки длинные, все равно дежурим! – Но и Маштаков легко находил ответные доводы.
– Дознаватель осмотр проводит, а не вы. Дознаватель не давала мне указаний гипсом заливать.
Миха обернулся к приплясывавшей на морозе Семёркиной.
– Олеся… – Отчества ее он не знал из-за малого срока службы. – Будем делать слепок из гипса? Вам пригодится, когда криминалистику будете сдавать.
Семёркина, памятуя о недавних словах своей начальницы, кротко кивнула.
– Будем.
– Вот вам волеизъявление процессуального лица.
– Да не получится ничего, буду заливать, порушу оттиск. – Сугубо профессиональный довод эксперт приберег напоследок.
– А мы давайте комбинированным способом, сначала порошка гипсового насыплем аккуратненько на дно. Сито у вас в чемодане имеется, чтобы гипс просеять? Или марля?
Николаев тяжким вздохом осудил чужую глупость, выбрал на тропе место поровнее и почище, положил чемодан, открыл крышку и начал копаться в содержимом. Извлёк целлофановый пакетик с серым порошком, с завязанной на узел горловиной и обрезанную половинку от пластиковой полторашки.
– Где воду брать?
– Давайте я до гастронома дойду, – Маштаков, удивляясь своей сегодняшней покладистости, взял у эксперта прозрачную посудинку.
Проходя мимо Семёркиной, пристраивавшей на папке серый бланк протокола осмотра, угол которого трепал ветер, он поинтересовался, что дознаватель думает насчет понятых.
– Своих запишу, – ответ последовал моментальный. – Чего тут осматривать?
Маштаков пренебрег воспитательной работой, знал – бесполезно. Решил, что в гастрономе заодно уговорит парочку продавщиц или грузчиков, кто посвободнее будет, на пять минут забежать во двор. Пусть глянут на манипуляции эксперта со следом, на девочку в короткой модной курточке, после каждого нацарапанного слова отогревающую дыханьем замерзший кончик шариковой ручки. Эти картинки им запомнятся. Потом Семёркина заскочит к ним в магазин, они распишутся. В то, что дознавательница с её мозгами сумеет как следует заинструктировать своих подружек, которых она с первого дня работы записывает во все протоколы левыми понятыми, он не верил. А то и сама она распишется за понятых, материал-то дежурный уже завтра утром при сдаче дежурства потребует. Потом в прокуратуре или в суде, если раскроем и до суда дело дойдет, ее художества всплывут. Чуть нажмут на нее, статьей за служебной подлог пригрозят, и она расколется. И будет прилюдно реветь горючими слезами, и тушь по щекам размазывать, и накажут ее, но не до смерти, конечно, кому-то надо выполнять эту муторную работу за копейки. Но доказательства пропадут. И пойдет насмарку вся канитель с заливкой гипсового следа при температуре минус двадцать по Цельсию.