Эффект загадки
Шрифт:
Мы снова оказываемся в том же самом тесном кабинете, где Чикк впервые разговаривал с будущей ассистенткой. За окном темнота. В кресле у настольной лампы доктор Кштфорс пьет кофе. Его собеседник, низенький пожилой человек в пиджаке с галстуком, сидит напротив.
– Что касается материальной стороны дела, - продолжает свою фразу доктор Чикк, - То это вздор. Авария не принесла сколь-нибудь значительных убытков. Передайте ей, что расстраиваться по данному поводу не следует. Мне странно, что она так бурно реагирует на это.
– Видите ли, доктор, она вообще весьма своеобразна… Ее мать погибла почти сразу после того, как родилась Лекка. Наверное, мне нужно было найти ей новую маму… Но я взялся за воспитание сам. И в результате получил дочь, которая вечно неуверенна в себе, неаккуратна, несобранна…
– И еще пятнадцать «не»! – прерывает его Кштфорс. – Оставьте это. Есть ли сейчас смысл думать о том, что уже произошло?
– Понимаете, она никогда и ничем не увлекалась всерьез. Бросает незавершенные дела. Успехи в учебе нестабильны. Иногда мне кажется, что я совершенно потерял способность понимать своего ребенка…
– А зачем вам ее понимать? Это вполне взрослый человек, она имеет право на собственные мысли и выводы.
– Но о чем эти мысли? Хорошо одеться, погулять в компании таких же студентов…
– Либо наконец-то заняться приведением в порядок собственной жизни! – вновь перебивает его ученый, - И именно за этим она явилась ко мне! Вас это не радует?
– А мне она сказала сегодня, что хочет бросить учебу… Дело в том, что я вынужден работать день и ночь, чтобы оплачивать стоимость обучения.
– Вот как? – смеется доктор Чикк, - Это фундаментальное решение. Не беспокойтесь, этого не произойдет. Она просто растеряна. Но желание что-то изменить в себе у нее есть. Если этого желания окажется достаточно, через некоторое время произойдут перемены к лучшему. Если нет – то я считаю, что вам не нужно думать о судьбе никчемной девицы. Как и тысячи других, она найдет свой угол в жизни.
Посетитель вздыхает.
– И в самый неподходящий момент вы собираетесь уйти из Института…
Чикк Кштфорс пристально смотрит на него.
– А при чем здесь я? Она сама хозяйка собственным идеям. И работа хоть под моим руководством, хоть под чьим-то другим остается все той же работой. Она работает над собой.
8.
– Чудеса! – сказал я, - Так выходит, мы почти как на острове?
Шварц, человек прилично старше меня, с пепельно-черными волосами и небольшим приплюснутым носом, молча отхлебнул из кружки и поморщился.
– Коньяку ты сюда переборщил, Крис, - ответил он, - А насчет этого места ты прав. Дорога между скал от трассы на самом деле искусственного происхождения. На камнях следы взрывных работ. Мелкие скалы тянутся и с севера, а с другой стороны река. Рыбешка, кстати, ловится... Я слышал, когда-то здесь была военная база. Вон в той стороне и впрямь есть развалины каких-то бетонных коробок. Ранней весной река выходит из берегов, но сюда не добирается. Мост сносит, а кто его будет чинить?
– Ты здесь давно?
– Каждое лето и осень… лет уж как восемь.
Я улыбнулся и качнул головой.
– Поэт.
Шварц меланхолично пожал плечами. Была глубокая ночь и костер почти не освещал поляну. Ветер не утих к вечеру, он продолжал шелестеть травой и кустами и иногда мне казалось, что я слышу там чьи-то осторожные шаги.
– Погода испортится, слышишь, как ветер шумит? – нарушил я молчание.
– Здесь это ненадолго. Климат.
– Похоже, ты хорошо разбираешься в скалах и климате!
– Ты врач. А я геолог. Правда, бывший геолог, - не сразу ответил он.
– А что случилось? Потерял работу?
– Нет. Вот ты, Крис. Зачем ты болтаешься по лагерям?
Не люблю я подобных вопросов. Какое кому дело? Если мое присутствие кому-то не по душе, так придите и скажите мне об этом. Собственно, каждый ищет здесь что-то свое, но прежде всего – общение. В стремительно прокисающем обществе и система человеческих контактов меняется. И те, которые не нашли другого способа сделать так, чтобы их поняли и приняли, собираются в группы. Иногда у кого-то находятся силы и желания хоть как-то организовать эти группы, чем-то полезным занять. А здесь – никакой организованности.
– Страсть к бродяжничеству, Шварц. К чему-то новому, людям прежде всего. Приятно чувствовать себя полезным.
– Никакой страсти нет, - уверенно ответил он и снова глотнул кофе, - В институте я когда-то изучал социологию. Бродяга бежит от общества. Ему неуютно среди людей, которые достигли в жизни большего, чем он. А ты бежишь к людям и хочешь общаться с ними, чтобы быстро достигнуть результата в их лечении. Потом бежишь дальше, потому что видишь, как эффект твоего лечения начинает стремительно уменьшаться. Конечно, приятно чувствовать себя полезным. Надолго ли польза? Или лучше вылечить раз и навсегда, не бегая от пациентов?
– Ты меня извини, Шварц, но ты путаешь лекарства и слова. Я предпочитаю лечить словами. Ну, смотря какая проблема, конечно. «Алконавигаторы», вон, в выходные барахтались в реке. Сегодня один из них лежит с пневмонией. Я, конечно, назначил все, что нужно, но это лекарства, антибиотики. И мы всегда немного сомневаемся, насколько хорошо это поможет. Психотерапия – дело совсем другое. Мы можем предложить человеку попробовать поверить в наши слова. Когда он будет готов слушать, мы расскажем ему о том, что у него за проблема. Потом вместе найдем решение. А вот решать ее человек будет уже только сам, может быть, на протяжении многих лет. Психотерапевт как бы показывает путь решения, понимаешь? Найти этот путь можно быстро.
– И сам человек захочет приложить силы, чтобы вылечиться? Один захочет, а второй тебя и слушать не станет. Кое-кто рассказывает мне о том, что боится, когда вечером ты приходишь к общему костру. Ты обладаешь знаниями о человеческой психике. Кто знает, может быть, ты умеешь гипнотизировать несколькими словами? – проворчал Шварц, видимо, не поверив мне.
Я расхохотался. Такое я слышу в каждом лагере.
– В том и состоит смысл медицины, друг Шварц, что врачи занимаются только теми, кто пришел к ним сам и выразил желание лечиться! А в лечении человеческой души это один из первейших принципов. Если, конечно, заболевание не такое, что пациента нужно принудительно поместить в больницу, потому что он опасен для себя и окружающих.