Эффект загадки
Шрифт:
– Я сама не пойму, в чем причина. Вынуждена была купить блокнот, чтобы записывать распорядок дня. Иначе можно запутаться. Все расписано по минутам. Едва успеваю! Думаю, дело именно в этом.
– То есть?
– Ну, в дисциплине и планировании времени.
– В четкой организации?
– Наверное, доктор Чикк. Как я и предполагала, порядка стало больше, и в комнате, и в мыслях. Но время, время…
– Сейчас вы жалуетесь только на время, а позже будете жаловаться еще и на силы… Сегодня у вас не получится отметить с друзьями сдачу экзамена, поскольку у меня тоже сжатые сроки. Собственно говоря, вам нужно было бы вернуться к Пойнтлефтеру или устроиться на какую-то другую кафедру. Исследования в области космической физики здесь малоинформативны для вас. Я лично наведу справки о ваших оценках и если вы меня обманываете, закрою вам доступ сюда.
Улыбка медленно исчезает с лица Церссы, она отворачивается и после некоторой паузы слегка пожимает плечами. Кштфорс поворачивается к пульту, нажимает клавиши и коротко командует:
– Горелку на шестьдесят единиц, два фильтра в диагональной поляризации, излучатель на полную мощность, объект двести…двести тридцать один!
Лекка молча садится к столу и настраивает какой-то сложный аппарат. Аппарат издает глухое гудение. Стол начинает вибрировать. На пульте зажигаются огоньки, доктор Чикк что-то быстро записывает в журнал. Но раздается звонкий щелчок и наступает тишина.
– Объект потерял структуру, - сообщает ассистентка.
– Я вижу, - после паузы отвечает доктор, - Двести тридцать один и тринадцать секунд… Тринадцать секунд! Много это или мало, великая студентка, а?
– Простите, доктор Чикк, я не могу ответить на ваш вопрос, - холодно отвечает студентка, - поскольку перед началом работы над этим проектом вы не сообщили мне его цель!
Кштфорс резко отодвигается от пульта, хлопает ладонями по коленям и вдруг начинает громко хохотать, раскачиваясь в кресле. Видимо, это настолько странно для Церссы, что она с удивлением и немного со страхом смотрит на него. Но смех доктора так заразителен, что и она невольно улыбается.
– Не сообщил цель? Не сказал, что мы ищем, да? – смеется Чикк, - И вы целый месяц теряетесь в догадках, зачем нам эта биологическая дрянь? Ха-ха-ха! Почему вы не спросили напрямую?
– Военные исследования секретны… Я подумала, что…
– Что вы подумали? – успокоившись, спрашивает доктор, - Что вы не имеете права знать, что мы делаем? Секретность никто не отменял, но кое-что я могу вам рассказать. Мы ищем способ защиты биологической ткани от энкридных излучений! Пока считается, что возможно изменение их поглощенной мощности с помощью противоизлучения. Но вот проблема – иногда это получается, иногда – нет. Почему? Никто не знает. Возможно, мы не узнаем этого никогда.
– Но… Насколько я понимаю, для этого потребуются миллионы измерений в разной части спектра?
– Нет, это немного не так. Но думать об этом вредно, - коротко говорит Чикк Кштфорс и вновь разворачивается в кресле, просматривая журнал.
– Скажите, Церсса, - говорит он немного погодя, - вы часто начинаете какое-то дело, не имея уверенности в том, что получите нужный результат?
– Гм… Наверное, да. Раньше я часто ошибалась.
– И вам не жаль сил и средств на то, что может не получиться? А если вы напрасно потратите время?
– Всегда есть надежда на то, что результат будет положительным, доктор.
– Положительный результат – это конечная цель?
Лекка надолго задумывается, перебирая бумаги на своем столе.
– Нет, господин Кштфорс, - говорит она, - На лекции, еще на первом курсе, вы как-то говорили, что сложный процесс следует разложить на несколько простых. Результат каждого этапа – его конечная цель. В зависимости от этих результатов корректируется и выполняется следующий этап.
– Что движет нас к последнему этапу, Лекка?
– Если это второй мой экзамен сегодня, то я попробую ответить. Мотивация.
– Да… Мотивация. Без нее не пойдет ни один процесс. Вот вы неплохо работали весь этот месяц, не имея понятия о конечной цели. Я видел, как вы уставали. Возможно, отменяли другие, более важные дела. Зачем вы издевались над собой? Где ваша мотивация?
– Сложно ответить, доктор Чикк… Мне нравится наблюдать, как у меня получается работа. Неважно, какая. Значит, я кое-что могу. Могу заставить себя сосредоточиться, сидеть ночами над учебниками, забросить развлечения…
Доктор Чикк внимательно смотрит на свою ассистентку. На долю секунды в его взгляде мелькает что-то доброе и теплое.
– Вы обманули меня тогда, год назад. В лаборатории, после взрыва кимографа. Самооценка у вас есть. Есть и мотивация. И вы действительно многое можете. Во всяком случае, теперь.
Церсса вздыхает.
– Если бы вы знали, доктор, как тяжело мне дался этот год… Я потеряла многих подруг и друзей. Но появились новые. Мне кажется, с ними интереснее. Хотя времени, правда, совсем не хватает… Знаете, почему я ушла от Пойнтлефтера? Он постоянно хвалил меня, даже если я не делала ничего особенного.
– Я знаю это. Его оценки превышали ваши собственные. Мне жаль, что вам потребовался год интенсивной работы для того, чтобы понять элементарные вещи. Но лучше так, чем совсем никак. Давайте продолжим работу. Поспешите с подготовкой графиков распределения, иначе мы не успеем. Кстати, на следующей неделе привезут еще десять крыс, у вас прибавится забот.
– Забот с ними не так уж много, я привыкла. Как я теперь понимаю, именно на них вы по утрам экспериментируете с противоизлучением?
Доктор Чикк почему-то некоторое время молчит, о чем-то раздумывая. Затем кивает.
– Да, вы поняли правильно. Утром напряженность магнитного поля минимальна, это лучшее время для работы. Впрочем, вы сами видите, что успехи невелики.
– Если хотите, я могу составить диаграмму смертности в зависимости от времени воздействия.
– Нет, в этом совершенно нет необходимости. Поступайте, как поступали ранее. По записям в вашем журнале я вижу, когда произошла смерть. Точнее, когда вы обнаружили крысу мертвой. Для крыс из новой партии мне понадобится также точное время гибели.