Эффект зеркала
Шрифт:
Айя была бы счастлива не воспринимать видение всерьез. Но едва она забралась под одеяло и отвернулась к стенке, как перед глазами вновь замелькали тошнотворные желтые цветы. И круговорот затягивал, не позволяя проснуться.
Цветы вращались перед глазами, вращалась ржавая крыша домика…
– Хватит! – заорала Айя, и все вдруг прекратилось.
Вот только перед ней были не цветы, и не платформа, как в прошлый раз. А здоровенный плакат про травмы. Красно-коричневым были раскрашены мышцы, желтым выделены подзаголовки. Она стояла в пустом
Айя осмотрелась, сделала пару шагов в одну сторону, потом в другую – никого. Хотела уже поискать выход, но вдруг услышала приглушенные голоса. Мужские. И доносились они из-за двери с табличкой «Ординаторская». Айя подошла ближе, придвинула ухо к самой щели.
– И как ты себе это представляешь?
– Не мое дело.
– Валер, давай лучше не ко мне с этим…
– А по-моему, к тебе. Дел всего ничего. И считай, ты мне ничего не должен.
– Это что, шантаж?
– Называй, как хочешь. Но чтобы завтра она была в психиатрии.
– Да я не могу так быстро! Даже если сажать на препараты, там накопительный эффект…
– Похоже, что я хочу это слушать?
– Да что она тебе сделала?
– Я тебя не спрашивал про того парня, Теймураз. Просто убери ее.
– Да как?!
– Пусти по вене.
– Подотчетное?..
– Меня не волнует, какое.
Собеседник Валеры тихо выругался на незнакомом Айе языке, потом на какое-то время стало тихо.
– Ладно… – сказал Теймураз. – Еще раз: какая палата?
– Тридцать четвертая. Крюкова. Не перепутаешь: у нее волосы красные, – Валера помолчал и добавил уже более дружелюбно: – Да что ты паришься на пустом месте? Влей ей в капельницу с утра, когда их будут готовить. У нее в карте стоит глюкоза. А если что, виновата будет сестра. Уже такое было…
Айя пришла в себя от первого испуга, и ей овладела злость. Вот, значит, каково футбольное братство? Она только намекнула на Малые Вяземы, и он сразу решил сбагрить ее в дурку? Вот уж не выйдет. Если бы он просто рассмеялся в ответ, она бы поверила в то, что видение было обычным бредом. Теперь же не сомневалась: Валера сделал что-то ужасное с той девушкой. И не в какой-то галлюцинации, а в реальности. В самой, что ни на есть, всамделишной реальности. Ну, Валера…
Ей вдруг стало плевать на все. На последствия, опасность и маньяка-травматолога. Она толкнула дверь изо всех сил, обеими руками, шагнула внутрь, готовая выцарапать ему глаза… Стоп. Обеими руками? Но ведь ее плечо…
В сознании будто выключили свет. Айя моргнула и проснулась в своей палате. Сопела Цапля, коротко всхрапывала новоиспеченная бабушка. За окном поблескивали в свете фонарей трамвайные пути, белел на тротуаре нечищеный снег. И не было видно ни единой машины.
Часов пять, не больше.
Нужда подняла Айю в туалет, а любопытство заставило потом аккуратно выглянуть в коридор. Сестринский пост пустовал, еле слышно гудели лампы, и в их свете все неровности линолеума казались еще более выпуклыми.
Нет. Она будто снова оказалась в собственном сне. Но ведь проснулась уже! Или это продолжение? Как замкнутый круг? Как зеркало в зеркале? Айя оглядела себя: мятая больничная ночнушка, повязка на правом плече. Ткнула для верности в то место, где вылетел сустав, и чуть не взвыла. Так сильно прикусила губу, что тут же ощутила металлический привкус. К тому же, было зверски холодно после теплой постели, кажется, кто-то из сестер решил проветрить.
Она могла бы вернуться назад, укрыться и спать дальше. Но сон не давал покоя. Если постоянно видеть жертв в чужих зрачках, начнешь поневоле опасаться всего подряд.
Айя обошла весь коридор в поисках того плаката. С мышцами. Она не помнила точно, что было на нем написано, но не сомневалась, что узнает, как только увидит. Однако плаката не было. А в ординаторской мирно дремала женщина в голубом костюме. Выдохнув, Айя уже собралась вернуться в палату, как вдруг наткнулась на пожарные планы здания. Вот же! Отделение неврологии! Ведь Валера говорил, что его друг – невролог! Значит, на два этажа выше…
Она снова огляделась – никого. И решилась. Нашла дверь, торопливо взбежала по лестнице, изо всех сил надеясь ни с кем не столкнуться. Но ей поразительно везло. Повсюду было тихо и чисто, будто это была не больница в центре Москвы, а заброшенный госпиталь из фильма ужасов.
К счастью, ни один зомби не покусился на нее по пути, поэтому уже через минуту Айя толкнула перед собой дверь неврологического отделения. Оно было похоже на травматологию, как брат-близнец, но с одним исключением: Айя сразу увидела плакат. Огромная стенгазета с коричневыми пятнами, которые издалека напоминали засохшую кровь.
Айя облизала губы и сглотнула, до того жутко ей стало. И даже не от дурацких рисунков, а от понимания: что ее сон сбывается, не прошло и пяти минут после того, как она вылезла из кровати. Но сказал «Спартак» – говори «чемпион». И сбросив оцепенение, как несколько мгновений назад одеяло, Айя подошла ближе.
Рядом с плакатом была дверь в ординаторскую. Девушка прикрыла глаза, глубоко вздохнула. Отчаянно захотелось проснуться. Зажмурилась изо всех сил – нет. Не помогло. Плакат, табличка… И, черт бы их побрал, тихие мужские голоса.
Она обреченно прислонилась лбом к прохладной двери и услышала то, что должна была услышать.
– И как ты себе это представляешь?
– Не мое дело…
Слово в слово. То есть она знала, что бывают вещие сны. Вроде даже в Библии про это вагон всего написано. Но чтобы слово в слово?! Нет, этого просто не может быть…
Айя не стала кричать и не полезла разбираться с Валерой. Нет, как только до нее донесся звук шагов, она рванула к лестнице с такой скоростью, что будь рядом хоть кто-то из олимпийского комитета, ее бы мгновенно завесили медалями. Сердце колошматило по ушам, в глазах заплясали черные мошки.